Даймоны, что несли нас, начали стелиться под ногами, требуя пищи после утомительной поездки. Дедрик потревожил не заживающуюся от ритуалов рану на руке и покормил даймонов. К моим ногам даймоны тоже подползли, дали ощутить сосущий голод.
Рейн был против того, чтобы кормить даймонов, но Дедрик кормил духов, ничего не опасаясь. Подозреваю, если эгуи кормит духов, духи будут служить ему гора-а-аздо лучше. Я колебаться не стала, отодвинула края повязки, ковырнула пальцем болезненную ранку и добыла крови. Голодные духи тотчас поднялись и присосались к ране. К счастью, насытились они быстро, и отлетели под карету, прятаться. Только несколько духов приняли форму воронов и разлетелись по округе — выглядывать, что да как.
Я замотала ранку и прошлась немного, разминая ноги. Издалека потянулись тени, еще более темные, чем окружающая нас ночь. Я различила человеческие голоса, и, немного погодя, людей, причем некоторых из них уже знала. Придворные эгуи прибыли на даймонах, без карет! И казались они точно такими же утомленными, как и мы. Это были стражи и некоторые из советников из дворца; у всех были черные глаза, все использовали Потоки. Я тоже использовала Поток, иначе бы не смогла видеть в темноте.
Судя по всему, у нас ва-а-ажная операция по поимке какого-то преступника. Но какого черта в ней участвую я? Снова меня будут использовать неведомо каким магическим образом? Я заглушила злость, все равно в ней нет толка.
Эгуи окружили нас; все были взволнованы и собраны. Вперед вышел эгуи — новый Верховный страж — поклонился и доложил:
— Указания выполнены, Ваше Величество.
— Он на месте?
— Да. Чувствует что-то; охрану усилил, чары плотные — не подобраться. Но в непогоду ему обычно нездоровится и чувствует он себя препаршиво.
— Зеркало здесь?
— Да.
— Правильное зеркало, надеюсь? Из дворца?
— Да, все, как вы велели!
Дедрик кивнул:
— Войдете, как падут чары, не ранее, без шума и возни. Возьмете всех, и три, и эгуи, каждого изолируйте. Даймонов не упустите.
— Будет сделано, Ваше Величество!
— Зеркало несите.
Несколько человек поднесли зеркало, затянутое в плотный чехол, стянули его, зеркало поставили прямо в грязь. Кто-то из стражей принялся спешно протирать поверхность, но толку было мало: все равно поверхность зеркала казалась заляпанной и мутной.
Дедрик протянул руку и коснулся рамы зеркала. Лицо его стало задумчивым.
— Войти мы сможем… но будет ли нам, куда выйти?
— Он бы не стал уничтожать все зеркала, Ваше Величество, — уверенно заявил Верховный страж и, выдержав небольшую паузу, совсем не уверенно продолжил: — Вы, несомненно, сможете застать его врасплох, но это огромный риск. Позвольте мне рискнуть, Ваше Величество. Это мой долг.
Дедрик обратил на мужчину такой ледяной взгляд, что Верховный закрыл рот и пожалел, что вообще подал голос.
Король же повернулся ко мне и требовательно протянул руку. Мне нечему было удивляться: конечно же, куда бы он ни собрался, мне придется идти вместе с ним. Сжав мою руку, король другой, свободной рукой, коснулся поверхности зеркала. Та пошла рябью, заволновалась; рука мужчины утонула в зеркале, а немного погодя зеркало поглотило и всего короля, и меня вместе с ним.
В зазеркалье я уже бывала, мне там не понравилось. Да и что может понравиться в месте, где холодно, темно и пусто? Тем более что эти пустота-холод-темнота лишь декорации, выстраиваемые воображением. Дедрик не один год пробыл в зазеркалье, поэтому его ничего не смутило. Он уверенно пошел к цели — светящемуся зеркалу — и повел меня за собой.
— Зачем я нужна?
— Нужна.
— Хоть на один вопрос ответь!
— Две короны лучше, чем одна.
Фантом вдруг остановился и посмотрел на меня.
Я думала, он, наконец, пошутит, ободрит меня; я ждала этого. Но мужчина лишь удостоверился, что корона появилась на моей голове. Мы подошли к самому выходу-зеркалу, упали в его мерцание… Выходя, я почувствовала, как нечто пытается меня задержать, держит, как сетка… и рвется. Так невесомая паутинка цепляется, и рвется, стоит лишь потянуть.
Гостиная, в которой мы оказались, задушила тяжелыми запахами трав, вина, чего-то еще, резкого … Давно здесь не проветривали. Я потерла нос и огляделась.
Гостиная была плохо освещена, но даже без хорошего освещения я могла сказать, что не так уж старательно ее прибирали, если вообще прибирали. И этот тяжелый спертый запах… Мы с Дедриком появились совершенно бесшумно, поэтому человек, дремлющий в кресле у камина, нас не заметил. Дедрик подошел к креслу и сказал:
— Здравствуй, Дитрич.
Глава 23
Дитрич вздрогнул и открыл желтые глаза коршуна. Я приготовилась к крику, панике, гневу, даже за столом встала, чтобы пригнуться, если что. Но Коршун ничем таким не порадовал. Только хмыкнул, почти без удивления.
Дедрик цокнул языком, разглядывая Коршуна. Тот выглядел неважно: засаленный халат, сбившийся в сторону ночной колпак.
— Болеешь?
— Состаришься — тоже болеть начнешь, — ответил смотритель и глянул на меня. — Смотрю, и козу свою приволок.
— Это ты козел старый, — не осталась я в долгу.
— Помолчи, пигалица. Что, один побоялся прийти, Дедрик? — имя Дитрич выделил особенно, давая понять, что о главном знает.
— Две короны лучше, чем одна, — повторил свои слова Фантом.
Коршун рассмеялся; смех перешел в надсадный кашель. Откашлявшись, смотритель утер губы рукавом халата и взглянул слезящимися покрасневшими от кашля глазами на Дедрика.
— Делай, за чем пришел. Отсеки, убей…
— Зачем мне отсекать тебя от Источника сейчас, Дитрич? Сначала ты снимешь все свои чары с меня, с дома, даймонов приструнишь, к телу моему проведешь, на все мои вопросы ответишь. И только потом я что-то да сделаю с тобой. Может, казню сразу, без разбирательства. Может, пожалею и просто отсеку от Источника. Все от твоего послушания зависит.
Перемена была разительной. Я никак не ожидала от Коршуна такой прыти: невероятно быстро он вскочил с кресла и взмахнул Посохом. Я заморгала, не понимая, то ли с самого начала Посох был при нем, то ли появился по воле смотрителя… В любом случае, все случилось так быстро, что меня подвела реакция, и я оказалась прижата к полу неведомой силой… но только на пару мгновений.
Я подняла голову, обескураженная столь невероятными спецэффектами, посмотрела на обоих эгуи. Дедрик стоял, вытянув руку; Коршун тоже стоял, странно покачиваясь. Глазищи у эгуи пламенели злобой. Даже я такого пылающего взгляда не удостаивалась!
— Я не мальчик уже, — скучающим тоном произнес Дедрик. — А ты стар: не та реакция, не та сила воли. Во всех смыслах дряхлеешь, Дитрич.
