Вот как.
Если бы кто-то сказал мне час назад, что я возненавижу Фэда Уэнделла до глубины души, я бы фыркнула, как фыркают, услышав вздор. Все хорошее, что страж сделал для меня, было перечеркнуто; все прекрасное и волнительное, что зарождалось между нами, было уничтожено одним единственным его поступком.
Он. Лишил. Меня. Свободы.
Он. Вернул. Меня. В ад.
Перед глазами все расплылось. Я смахнула слезы и сошла с черного острова, не заботясь о том, куда именно ступаю. Передо мной расступились, и до лошадей я добралась в два счета, взгромоздилась в седло уже не думая, что наездница из меня паршивая, ударила по бокам лошади каблуками и та, издав испуганное ржание, пошла вперед.
— Ваше Величество! Осторожнее! — крикнул Криспин, нагоняя. — Вы можете упасть!
— Хорошо бы! — ответила я зло, не оглядываясь.
Криспин все же догнал меня и умудрился взять мою лошадь за поводья. У него хватило ума ничего сочувственного не говорить, и вообще — ничего не говорить больше. И я не стала устраивать безумных скачек, проглотила гнев, но он нисколько не утих, не пропал — только непрошеные слезы высушил.
Мы поехали в напряженном молчании. Позади тоже все молчали, и даже лес как будто замолчал, вместе со всеми его обитателями. Словно бы все понимали интуитивно: если кто-то хоть словечко скажет, я сорвусь… А я была близка к срыву, очень и очень близка.
Каково, а?! «Вы принадлежите Аксару и королю»! И кто это сказал? От любого другого я бы такое заявление приняла, как должное, но это сказал Фэд Уэнделл! Страж, в которого я влюбилась! Влюбилась, как сопливая дура!
…До замка оставалось немного, когда мы встретились с королем и его эскортом. Мои сопровождающие напряглись еще больше, да и я не обрадовалась.
— Что случилось? — спросил Дедрик, впиваясь в мое лицо глазами.
— Ничего, — разлепив сжатые до боли губы, сказала я и улыбку страшную изобразила. — Королева здесь, и готова служить вам и Аксару.
— Ваше Величество, — прокашлявшись, неуверенно произнес Криспин, — дело в том…
Дедрик поднял руку, вынуждая брата замолчать, и подъехал к нам ближе, продолжая изучать меня. Еще одно, последнее мгновение осмотра кончилось тем, что король забрал повод из рук Криспина и приказал:
— Возвращайтесь в замок. Все.
Принц не осмелился возразить, а остальные и подавно.
Дедрик развернул свою лошадь, и вместе с моей та пошла куда-то в лесную чащу. Я ни разу не оглянулась, не спросила, куда и зачем мы едем; да и не волновали меня эти вопросы.
Оказывается, я не осознавала, насколько сильно хочу оказаться дома — там, где все известно, понятно, логично, там, где нет никакой магии, где законы мира описаны в учебниках, и где не существует «избранных» и нет выходов Источника. Там, где моя настоящая жизнь… Но даже не это выбило меня из равновесия, а то, как сильно я обманулась в своих ожиданиях. Я почему-то решила, что могу обзавестись друзьями в этом мире, и не только друзьями, а кем-то ближе…
Ну не дура ли!
— Рассказывай, — приказал Дедрик голосом, полным холода и угрозы. Таким голосом любого можно остудить, но не меня. Не сейчас.
— Остров перенес нас в мой мир. Я хотела остаться. Меня не отпустили.
Король посмотрел на меня так же холодно, как говорил.
— Соня, ты ведь не глупа. С чего ты взяла, что аксариане отпустят свою королеву?
— Не переживай, я уже корю себя за такую наивность!
— Вижу, — Дедрик усмехнулся. — Тебя прямо распирает. Еще немного, и лопнешь, полетят королевские ошметки по лесу. То-то вороны обрадуются негаданной закуске.
— Да вы поэт, Ваше Величество, — ядовито протянула я.
Корбиниан спешился, привязал поводья моей и своей лошади к нижней толстой ветке дуба, у которого мы остановились. Я огляделась, но не увидела ничего необычного. Правда, поздней осенью сутки короткие, и лес уже начал утопать в темноте, а туман скрадывал очертания всего, что нас окружало. Если не приглядываться, можно было вон то дерево принять за человека, а вон тот валун — за присевшего медведя.
Даже Дедрик и тот стал каким-то нереальным, призрачным. Одно слово — Фантом…
— Зачем мы здесь? Будешь наказывать меня? — с вызовом спросила я.
— А ты хочешь, чтобы я тебя наказал? — игриво спросил мужчина, кладя руку на круп моей лошади и начиная легонько по нему похлопывать (животное нервничало).
— Делай, что пожелаешь. Королева к твоим услугам.
— Соня, ты такие заманчивые вещи предлагаешь… А что, если я и правда решу тебя наказать?
— Полностью покорна твоей воле, — упрямо повторила я.
— Еще вчера ты изъявляла прямо противоположное мнение.
— Что с глупой женщины взять?
— С глупой женщины взять можно многое…
Фантом поднял руки и, ухватив меня за талию, помог спуститься. Спустив меня, руки с талии он так и не убрал, и даже через плотный теплый плащ, лиф платья и сорочку я почувствовала, как горячи его прикосновения.
— Надо же, — проговорил он, съедая меня глазами, начинающими темнеть от притока магии. — Ты даже не делаешь вид, что возмущена. Какие стремительные перемены…
— Просто мне теперь все равно, — сказала я.
Дедрик прижал меня к себе.
— И так — все равно? — шепнул он, склоняясь, и коснулся моих губ своими губами.
В прошлый раз его прикосновения обжигали холодом, сегодня — были теплыми, даже приятными. Я не шевельнулась, никак не дала понять, что мне это не нравится. Мне даже хотелось, чтобы он меня целовал. Так хотя бы Фэд с его сияющими глазами перестанет мельтешить в сознании…
Я закрыла глаза и заглушила голос разума, твердящий, что нельзя так льнуть к незнакомому практически мужчине, к тому же — Корбиниану. Пусть к черту катится, этот голос разума! Ничем этот разум не помогает, когда больно!
Дедрик прижал меня к себе сильнее, слегка куснул за верхнюю губу. Эта небольшая дразнящая боль заставила меня тихо вздохнуть. Глубокое впечатление, что при первой встрече произвел на меня невообразимо красивый Рейн, сексуальный призыв, который источал Фэд, давно пробудили во мне голод по ласке, по близости… Я подалась вперед, давая своему голоду право руководить собой.
Вдруг поцелуй прекратился.
— Открой глаза, — приказал Дедрик.
Я подчинилась, хотя и неохотно.
Глаза Фантома стали черными. Он зачем-то воззвал к магии. Даже я стала ощущать присутствие силы — она копилась вокруг напряжением, которое сгущалось, подобно туману.
— Тебе никого не удастся представить на моем месте, — пригрозил мужчина и подтолкнул меня вперед, к дубу. Я уперлась спиной в твердый ствол, не понимая, о чем он говорит и вообще — зачем говорит, ведь у нас, вообще-то, намечается секс. — А мне — на твоем.
