— Ну, вот и как с вами работать? Ладно, пойдем уж… Разожжем гриль. Нюсь, нарежешь какого-нибудь салатика?
— Нарежу.
Аня пошла из студии первой, едва уловимо коснулась Влада, понимая, что демонстрация их чувств сейчас — не самая лучшая идея, но в то же время не в силах его не касаться. Каким-то непонятным звериным чутьем улавливая, что и он едва сдерживается от того, чтобы не обнять ее. Заставляя себя двигаться дальше, она еще раз улыбнулась и пошла вверх по лестнице.
Свет, заливающий кухню, был таким ярким, что первым делом Аня чуть прикрутила жалюзи, и теперь тот ложился на пол бликующими полосками, очерчивал силуэты кухонной стенки и огромного обеденного стола. Её дом… почему-то она совершенно не сомневалась, что теперь её дом здесь. Аня ничего не стала бы в нем менять, даже если бы Влад предложил ей такое. Здесь ей нравилось абсолютно все. И добротная деревянная мебель — по-мужски строгая и аскетичная, и самобытный сельский декор. Домотканые пестрые дорожки, подушки и кружевные занавески на окнах.
— Осматриваешь свои новые владения? — раздался голос за спиной. Аня подпрыгнула, обернулась резко, поймав изучающий Майин взгляд.
— Зачем ты так? Я ведь ни в чем не виновата. Это его выбор, разве нет?
Майя повела плечом и забралась в холодильник. Аня растерянно замерла. Ей и в голову не пришло возмутиться тому, что чужая женщина хозяйничает на теперь уже её кухне.
— На вот, нашинкуй… Я терпеть не могу резать капусту, — сменила тему Майя, вручая в руки соперницы свежий хрустящий качан. — А Влад любит ее с огурцом. — Голос женщины дрогнул.
Чувствуя себя ужасно неловко, Аня схватила доску.
— А еще он любит молодую картошку с нерафинированным подсолнечным маслом…
— И селедку с луком, — перебила бэк-вокалистку Аня, — и макароны по-флотски.
— Да… — Майя шмыгнула носом, — дерьмо…
— Хм… Знаешь, я случайно услышала ваш разговор. Ты думаешь, я ничего о нем не знаю, но это не так. Скорее даже напротив, я знаю о нем слишком много. Может быть, даже все… Понимаешь? Все, из того, что действительно имеет значение.
— Может быть. — Не стала спорить Майя. Пряча взгляд, она достала свежие пупырчатые огурцы и взялась их мыть, — но это совсем не означает, что ты готова к тому образу жизни, что он ведет. Послушай… вокруг него всегда вьются женщины, фанатки, всякие селебритис… Они пробираются к нему в гримерку голышом, лезут с объятиями и поцелуями после концертов, оставляют следы помады и записки с номером телефона в кармане брюк… И тут он бессилен что либо изменить, это плата за популярность. Я такое положение вещей понимаю и принимаю, хотя это, знаешь ли, нелегко. Но ты… ты ведь совсем из другого теста. Как ты будешь жить? Изводить его и себя ревностью?
— Нет. Потому что я ему доверяю.
— О, да боже мой… — Майя принялась с остервенением крошить огурцы, — ты такая наивная, Нюся… — протянула с иронией. Как будто «Нюся» было синоним слова «дурочка». — Поверь, любой женщине, будь то рано или поздно, захочется почувствовать себя королевой… богиней рядом со своим мужчиной. Но эта история не про Влада. Потому что он — бог и король. Он — на вершине хит-парада.
— Если ты так действительно думаешь, то ты знаешь его еще меньше, чем я.
— Ну, да… Как же, — фыркнула Майя, — посмотрим, когда твои розовые мечты разобьются.
Аня лишь пожала плечами и взялась за приготовление заправки для салата. Больше они не поднимали эту тему.
— Готово? — заглянул в кухню Санин.
— Угу.
— Я за тарелками… Сейчас накрою и помогу Ваське покормить наших троглодитов. Тот серый совсем что-то никакой. Боюсь, сдохнет. — Влад оглянулся на ничего не понимающую бэк-вокалистку и пояснил: — У нас прибавление в семье.
— Еще одно? — не удержалась от сарказма Майя.
— Угу. Котята, целый выводок. Не хочешь взять одного для Лешки?
— Да ты что! Они крохи совсем, — возмутилась Аня.
— Так не прям же сейчас… — Влад щелкнул девушку по носу и улыбнулся.
— Только котенка мне для полного счастья и не хватает, — вздохнула Майя, забрала миску с салатом и вышла из кухни.
Влад обернулся. Убедился, что они остались одни, и стремительным движением сгреб Аню в объятия. Прижал к стальному боку огромного двухдверного холодильника и поцеловал. Зажатая между его пышущим жаром телом и холодной поверхностью камеры Аня испытывала такие разные, но такие головокружительные в своей силе эмоции. Язык Влада коснулся ее языка, протолкнул в рот что-то приторно-сладкое. Ее воспаленному происходящим мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это конфета. Влад был ужасным сладкоежкой. Но влажный жар его рта был в тысячу раз вкуснее и слаще. Аня вцепилась в плечи мужчины и издала странный звук — что-то среднее между стоном и всхлипом.
Влад отстранился. Коснулся покрытым испариной лбом её лба. Вдохнул жадно.
— Сейчас пойду, их всех выгоню и…
— Ты этого не сделаешь, — улыбнулась Аня, задевая часто вздымающейся грудью его грудь.
— Напомни мне, почему?
— Потому что это твои коллеги, и вы…
— Мама! Мама! Мне нужна помощь с Задохликом… Кажется, ему плохо.
— Шикарные клички. Пушистик, Шустрик и Задохлик… — ухмыльнулся Влад, нехотя отступая от Ани.
Одному из котят и правда становилось все хуже. Веселье на лужайке было в самом разгаре, да только Ане с Васькой было не до этого. Да и Влад метался между друзьями и дежурящими у коробки девочками.
— Мам, он, кажется, не шевелится, — всхлипнула Васька.
— Да, похоже на то. А ревешь чего? Знала ведь, что шансов мало.
— Думала, выходим…
— Мы сделали все, что могли. А если он умер — значит, был не приспособлен к жизни. Ему так даже лучше, Вась…
— Угу…
— Пойди, сбегай за папой. Нужно его закопать.
В общем, похороны котенка прошли со всяческими почестями, положенными каждому приличному коту. Васька даже цветов на лугу собрала. И горько всхлипывая, возложила на небольшой холмик.
— Пап, а можно мы не будем отдавать Шустрика или Пушистика этой… Майе? — спросила Васька, перед тем как отправиться спать.
— А что же нам с ними делать?
— Одного себе оставим… А второго я Лильке отдам.
— Лилька — это твоя подружка?
— Угу. Единственная… Здесь у меня больше нет друзей.
— Это еще почему?
— Ну… — Васька неопределенно пожала плечами и не слишком изящно спрыгнула с темы, — так что? Можно? Я Лильке предложу. У них как раз недавно котик сдох, и они с нашей директрисой грустят.
— Вашей директрисой?
— Угу… Лилькина мама — наша директриса. В смысле — директриса гимназии, в которой я учусь. В смысле — не мама, а мачеха… Но это ведь не главное, правильно? Мама — это же не тот, кто тебя родил… Потому что Лильку родила Лилу, но какая она ей мать, ей богу?
