— Да что тут объяснять? Валик — егерь. А это довольно опасная профессия в наших краях. Браконьеры… Сволочи. Все, что угодно, могут сделать. Да что я болтаю? Мне бы эту машину открыть…
— И что дальше? Рулить-то ты, один черт, не умеешь, — донесся скрипучий голос из окна.
— Я не знаю! — огрызнулась Елена Васильевна, — но и на месте сидеть не могу. Он должен был вернуться еще два часа назад.
— Тогда, наверное, нам стоит вызвать подмогу?
— Рано еще!
— Так может и паниковать… тоже рано? — осторожно заметил я. Елена Васильевна обернулась и раздраженно на меня уставилась:
— Я что, похожа на истеричку?
— Очень! — раздался смеющийся голос бабы Капы.
— Да ты ведь сама сказала, что что-то не так! — огрызнулась на свекровь Едена Васильевна.
— Сказать-то я сказала, — согласилась она. — Но ты ничем не сможешь помочь. Туда ехать надо!
— Я попрошу кого-нибудь из мужиков, — нашлась Елена Васильевна. — Сейчас позвоню. Сан Санычу или Генке…
— Зачем? Я могу повезти.
— Ленке там делать нечего, — заявила баба Капа, появляясь в дверях.
— То есть как это? — возмутилась Елена Васильевна.
— Ты ему не поможешь. А ты… — старуха обернулась ко мне, — езжай за Янкой. И дуйте с ней на всех парах в Волчью лощину. Она знает дорогу. Что стоишь? Поезжай!
— Там Светка…
— Ничего с твоей свиристелкой не будет, — заскрипела баба Капа. Не доверять ее словам у меня причин не было. Я как-то сразу проникся энергией этой женщины. Поэтому, ни секунды больше не медля, я забрал ключи из ослабевших рук Елены Васильевны, открыл дверь и запрыгнул на водительское сиденье.
В своих командировках что только мне ни приходилось водить, так что и на этот раз проблем не возникло. Пообвыкнувшись за рулем, я утопил педаль газа в пол и помчал по извилистой укатанной в камень грунтовке. Меня потряхивало — так работал выброшенный в кровь адреналин. Чувство опасности растекалось по венам, обостряя работу органов чувств, заставляя сердце биться сильнее. Когда-то я гнался за этими ощущениями. Они будоражили кровь. Напоминали о том, что я все еще жив и на многое годен. И вот теперь, когда я в кои веки решил пожить, как все нормальные люди, избегая малейших угроз, мне пришлось снова столкнуться с опасностью.
В домике Яны не спали, несмотря на раннее время. Она выскочила навстречу машине раньше, чем я успел припарковаться. Рванула вперед, дернула дверь на себя и замерла с открытым ртом:
— Данил? А где папа? Что у вас случилось?
— Он не вернулся с обхода. Баба Капа сказала, чтобы мы с тобой ехали в Волчью лощину. Ты знаешь, где это находится?
Яна кивнула. На ее побелевшем лице двумя яркими пятнами выделялись глаза. От беспокойства её зрачки расширились. И в этом бездонном омуте мне виделось что-то потустороннее и мистическое.
— Я только возьму ружье.
Яна помчалась в дом, оставив меня размышлять, у всех ли барышень в здешних краях имеется оружие.
Спустя каких-то двадцать минут мы уже катили по грунтовке к озеру.
— Как думаешь, что могло случиться? — спросил я, чтобы нарушить давящее молчание, повисшее в салоне.
— Понятия не имею. В тех краях не берет телефон, но отец никуда не выходит без рации… Я попыталась связаться с ним, но ничего не получилось.
— На него могло напасть какое-нибудь животное? Медведь или волк?
— Животное… Только не волки и не медведи.
Яна не стала развивать свою мысль, но я и без того понял. Если с Валентином Петровичем что-то и правда случилось — виной тому люди. Браконьеры или незадачливые охотники.
— Здесь зверя ценных пород — сколько хочешь. Сейчас не сезон, но кого это останавливает?
Голос Яны звучал устало и надтреснуто. Я сместил ладонь с рычага переключения скоростей и, нащупав ее руку, легонько погладил. Яна медленно повернулась ко мне лицом. Впилась взглядом в мой профиль, а я трусливо пялился на дорогу и руки не убирал.
— Здесь притормози. И езжай медленнее. Старайся смотреть по сторонам, вдруг он… — Яна снова не договорила. Волнение пробирало до костей, перехватывало горло, и как бы она ни храбрилась, брало свое. — Стой! Остановись…
Я резко ударил по газам, и не успел остановиться, как Яна выскочила из машины. Сумасшедшая баба!
— Что ты вытворяешь? — заорал я. Яна отмахнулась, склонилась к земле, подсвечивая себе фонариком.
— Здесь следы вездехода. Вот, видишь, и дальше по траве… Отец объезжает заказник на таком. Но тут не один след.
Яна шла вперед, а я послушно плелся за ней, пока не вспомнил.
— Стой… Ружье-то мы не взяли.
— Не хотелось бы, чтобы оно нам понадобилось, — пробормотала Яна, когда я вернулся к ней, на этот раз с ружьем на плече.
Мотовездеход Валентина Петровича мы обнаружили минут через пятнадцать. Я бросил взгляд на Яну, с лица которой, кажется, вообще сошли все краски. В бледных лучах восходящего солнца она казалась неживой застывшей куклой.
— Эй… Эй, ты меня слышишь? Все будет хорошо, мы найдем его! Ты сможешь связаться с полицией или спасателями?
— Да… наверное. Теперь уж они не скажут, что у нас нет причин для волнения.
— А с этим что делать? — я кивнул в сторону вездехода.
— Пусть здесь стоит. Если будут проводиться следственные действия, то… — Яна взмахнула рукой. Я подивился ее предусмотрительности. На всякий случай посветил фонариком по окрестностям. Неподалеку от мотовездехода Валентина Петровича на траве чернела кровь.
— Ян, посмотри…
Яна подошла поближе. Трясущимися пальцами коснулась травы.
— Стой, где стоишь! — послышался хриплый знакомый голос.
— Папа! — Яна вскочила и со всех ног полетела навстречу мужчине. Я рванул следом, опасаясь, как бы тот не пристрелил малахольную. В темноте поди, разбери, кто это!
— Яна?
— Папа! Папочка… с тобой все хорошо?!
— А что мне будет?
— У тебя кровь… — Яна хаотично ощупывала отца на предмет возможных повреждений, кажется, даже не замечая, что плачет. — Данил, посвети-ка сюда. Он ранен!
— Чего это ты говоришь обо мне, как будто меня нет?
По тому, как звучала речь Валентина Петровича, я понял, что на самом деле все обстоит гораздо серьезнее, чем я подумал. Тот был крепким мужиком, но, видимо, потерял много крови и теперь с трудом оставался на ногах.
— Похоже, пуля засела в кости. Данил, помоги-ка мне. Обхвати папу за плечи.
