– Чарли, я в восторге от этого безыскусного голоса и этих моментов безбожной трансцендентности!
Ну что я мог ему сказать? Иногда искренность Адама меня утомляла. Я как раз вернулся после очередной бессмысленной прогулки по парку и, молча кивнув ему, скрылся в своей комнате. Мой разум был пуст, а его постоянно наполнялся.
Миранды большую часть времени не было дома, а едва вернувшись, она час говорила с отцом по телефону, после чего мы занимались сексом, ужинали и обсуждали дом на Элджин-Кресент, и я все никак не мог поделиться с ней своими сомнениями по поводу идеи выследить Горринджа в Солсбери. Но вечером после визита инженера у нас состоялся более-менее содержательный разговор. После которого мы пару дней почти не разговаривали.
Мы сидели на кровати.
– Чего ты хочешь добиться? – спросил я.
– Увидеть его лицом к лицу.
– И?
– Я хочу, чтобы он узнал, за что на самом деле сидел в тюрьме. Ему придется осознать, что он сделал с Мириам.
– Это может закончиться насилием.
– С нами будет Адам. И ты не хилый. Или как?
– Это безумие.
У нас уже давно не случалось разногласий.
– Как же так? – сказала она. – Адам видит смысл, а ты нет? И почему…
– Он хочет тебя убить.
– Ты можешь подождать в машине.
– Представь: он схватит кухонный нож и бросится на тебя. Что тогда?
– Ты будешь свидетелем в суде.
– Он убьет нас обоих.
– Да плевать.
Разговор становился совершенно абсурдным. Мы слышали, как на кухне Адам моет посуду после ужина. Ее защитник, ее бывший любовник, который все еще любил ее и читал ей свои микростихи. И он со своими премудрыми сетями имел к нашему спору прямое отношение. Это была его идея.
Кажется, Миранда прочитала мои мысли.
– Адам меня понимает. Жаль, что не ты.
– Ты знаешь, что такое страх.
– Я его ненавижу.
– Пошли ему письмо.
– Я скажу ему все в лицо.
Я попробовал зайти с другой стороны:
– А может, это твоя иррациональная вина?
Она взглянула на меня, ожидая, что еще я скажу.
– Ты пытаешься исправить ошибку, которой не было. Не все изнасилования приводят к самоубийству. Ты не знала, что она задумала. Ты делала все, что могла, чтобы быть ей верной подругой.
Миранда начала что-то говорить, но я перебил ее:
– Послушай. Я это скажу. Это-не-твоя-вина!
Она встала с кровати и села за компьютер, уставившись в экран, по которому расползались радужные полоски. Прошла минута, потом она сказала:
– Я прогуляюсь.
Она взяла свитер со спинки стула и пошла к двери.
– Возьми Адама.
Их не было час. Вернувшись, Миранда сразу легла спать, пожелав мне спокойной ночи бесцветным голосом. Я остался сидеть на кухне с Адамом. Я собирался высказать ему свое мнение. На этот раз в мягкой форме. Я хотел спросить, как он сегодня поработал – другими словами, насколько я разбогател, – и вдруг заметил в нем кое-что новое, на что не обратил внимания за ужином. Адам был в черном костюме с белой рубашкой, расстегнутой сверху, и черных замшевых туфлях.
– Тебе нравится?
Он подтянул лацканы и повел головой, изображая типичного плейбоя.
– Откуда это?
– Мне надоело носить твои старые джинсы и футболки. И я решил, что часть тех денег, что ты держишь под кроватью, мои.
Он посмотрел на меня настороженно.
– О’кей, – сказал я. – Ты мог бы посвятить меня в свои планы.
– Это было примерно неделю назад. Тебя не было вечером. Я вызвал такси – впервые, разумеется, – до Чилтерн-стрит. И купил два готовых костюма, три рубашки и две пары туфель. Ты бы видел, как я примерял брюки, подмечая разные детали. Я был совершенно убедителен.
– Как человек?
– Они называли меня «сэр».
Он откинулся на стуле, положив одну руку на стол, пиджак плотно облегал его мускулистую фигуру. Он выглядел как один из молодых профессионалов, которые начинали в те годы селиться в нашем районе. Костюм удачно подчеркивал его суровый вид.
– Водитель разговаривал всю дорогу, – сказал он. – Его дочь недавно поступила в университет. Первая в его семье. Он так гордился. Когда я вышел и расплатился, мы пожали друг другу руки. Но той ночью я провел некоторые исследования и пришел к заключению, что лекции, семинары и особенно учебные материалы не способствуют эффективному усвоению информации.
– Ну, – заметил я, – высшее образование приобщает к культуре. Библиотеки, знакомства с нужными людьми, в том числе с преподавателями, способными воспламенить твой разум… – Я ненадолго умолк – ничего подобного со мной не случалось. – Ну, а ты бы что предложил?
– Прямую передачу мыслей. Скачивание. Но, разумеется, э-э… биологическим путем. – Он тоже умолк, не желая указывать мне на мои природные несовершенства, но затем с энтузиазмом продолжил: – Так вот, я в итоге дошел до Шекспира. Тридцать семь пьес. Я был в таком восторге. Что за характеры! Какая блестящая проработка. Фальстаф, Яго – они готовы сойти со страниц. Но наивысшее творение – это Гамлет. Мне сразу захотелось поговорить о нем с тобой.
Я ни разу не читал «Гамлета» и не видел ни одной постановки, хотя у меня было чувство, что я его знал или, во всяком случае, намеревался показать это Адаму.
– О да, – сказал я. – Гром и молния.
– Был ли хоть единый разум, отдельное сознание, выражено яснее?
– Послушай. Прежде чем мы перейдем к этой теме, мы должны кое-что обсудить. Горриндж. Миранда просто помешалась на этом… этой идее. Но это глупо, опасно.
Адам мягко постукивал пальцами по столу.
– Я виноват. Мне следовало объяснить свое решение…
– Решение?
– Предложение. Я провел кое-какую работу в этом направлении. Могу ввести тебя в курс дела. Для начала – базовый тезис, а потом – практическое исследование.
– Кто-то пострадает.
Он продолжил говорить, словно не слышал меня:
– Надеюсь, ты меня извинишь, если я не расскажу тебе на данном этапе всего. То есть не нужно на меня давить, когда я буду опускать какие-то финальные детали. Работа еще не окончена. Просто пойми, Чарли, никто из нас, особенно Миранда, не может жить с этой угрозой, какой бы маловероятной она ни была. Это лишает ее свободы. Она живет в постоянной тревоге. Так может продолжаться много месяцев, а то и лет. С этим нельзя мириться. Это мой главный тезис. Ну так вот. Моей первой задачей стало вычислить, насколько возможно, внешность Питера Горринджа. Я зашел на веб-сайт школы, в которой они с Мирандой учились, нашел общие фотографии – и вот он, пожалуйста, здоровый жлоб в заднем ряду. Потом я нашел его в школьном журнале, в статьях о регби и крикете. Потом, конечно, в статьях, освещавших судебное разбирательство. На многих фотографиях лицо было скрыто, но я нашел несколько подходящих снимков и объединил их в портрет высокого разрешения и отсканировал его. Затем – это была самая приятная часть – я разработал специальную программу для распознавания лица. Затем проник в систему видеонаблюдения районного совета Солсбери, запустил алгоритмы распознавания и стал просматривать записи за период после его выхода из тюрьмы. Пришлось повозиться. Возникали всевозможные программные сбои и дефекты, в основном из-за проблем с совместимостью с устаревшими городскими программами. Сильно помогло обнаружение дома родителей Горринджа на окраине города, даже при том, что в том районе нет камер. Мне нужно было выявить его наиболее вероятный маршрут в поле зрения ближайшей камеры. Наконец я стал получать хорошие совпадения и находить его в различных местах, когда он прибывает в город на автобусе. Я могу проследить его по улицам, от камеры к камере, пока он вблизи центра. Есть одно место, куда он постоянно возвращается. Не ломай голову, пытаясь угадать. Его родители по-прежнему за границей. Вероятно, они не хотят иметь никаких связей со своим осужденным сыном. Я пришел к определенным заключениям на его счет и считаю, что мы можем смело нанести ему визит. Все изложенное я рассказал Миранде. Она знает то же, что и ты. На данном этапе я не скажу больше. Я просто прошу тебя довериться мне. А теперь, Чарли, пожалуйста. Я отчаянно хочу услышать твои мысли о «Гамлете» и о том, как Шекспир сыграл призрака его отца в первой постановке. А в «Улиссе», в эпизоде «Нестор» – что ты думаешь о шекспировской теории Стивена?
