Дайвер чувствовал, что силы оставляют его. Крутилась ночь, менялись местами земля и небо. Из ослепительной круговерти, пробив искрящийся шлейф звездной спирали, из черной дыры распахнутого провала потянулась к нему пара отвратительных зазубренных челюстей.
5
В древнем Египте тех, кто пошел против воли фараона, варили в кипятке. Причем в огромный котел, под которым разжигали огонь, сливали нечистоты, чтобы продлить мучения человека. Считалось, что такая казнь, под лучами восходящего солнца, угодна богу Ра. В педантичной средневековой Германии осужденного варили в кипящем масле – но не сразу, а постепенно, вначале погружая в котел ступни, голени и так далее.
Девушка сидела в шезлонге на верхней палубе белоснежной яхты с ласковым именем «Кристина». Двадцатилетняя фотомодель с безупречной фигурой – такой же безупречной, как семидесятиметровая трехпалубная красавица. Бикини кораллового цвета сидело на девушке как влитое, едва прикрывая прелести. Она призывно улыбалась, то слегка разводя в стороны, то сближая длинные ноги. На щиколотке правой отливала вплавленными алмазами тонкая золотая цепочка.
Грифон сидел под навесом напротив, сжимая в руке стакан с виски. В благородном напитке плавились кубики льда. Другая рука плотно сбитого мужчины сжимала подлокотник кресла. На высоком лбу, у корней коротко стриженой шевелюры, основательно тронутой сединой, блестел мелкий бисер пота. Однако вовсе не жаркий солнечный день заставил мужчину покрыться испариной. И уж конечно не обнаженные прелести Адели, роман с которой продолжался более трех лет. Грифон едва сдерживал ярость, рвущуюся наружу. Еще ночью он был уверен, что держит ситуацию под контролем. Но минуты текли, складываясь в часы. Уходящее время плюс отсутствие информации поначалу внушали легкое беспокойство, постепенно обрастающее плохо контролируемой злостью. И воспоминания – слишком свежие – только подливали масла в огонь.
Этот ублюдок Хаммер перешел все границы. И как ни был слажен тандем, существовавший так долго, от него пришлось отказаться. Грифон ясно отдавал себе отчет, что на ближайшее время информационная изоляция сделает его абсолютно беззащитным. Руководитель крупнейшего пиратского картеля понимал и еще кое-что. Найти нового осведомителя – вопрос сложный, но решаемый. Трудно отрицать очевидное: вполне возможно, уже покойник Хаммер обладал доступом к информации, представляющей особую ценность – включая неоднократные покушения на пиратского барона, которые организовывало не оставляющее надежды его убрать спецуправление по борьбе с теми силами, что расплодились после катаклизмов. Не давали спокойно спать силовым ведомствам те средства, что текли мимо их цепких рук. Замену стукачу Хаммеру найти будет непросто. Однако чем сложнее задача, тем интереснее ее решать. Кроме того, Грифон имел все основания полагать, что после последнего, неудачного покушения спецуре необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя и оправиться от сокрушительного поражения. Ситуация усугублялась еще и тем, что киллера, посланного убрать пиратского барона, опережала слава абсолютного профессионала, не имеющего за спиной ни одного проваленного дела.
Собственно говоря, из-за него, киллера, теперь кормящего рыб, и разгорелся весь сыр-бор.
– На этот раз все серьезно, – искаженный голос Хаммера в трубке неделю назад звучал как всегда бесстрастно. – Я назову тебе дату, но детали покушения мне неизвестны. Могу лишь добавить, что это именно тот киллер, о котором я тебе говорил. Вряд ли в ближайшее время управление отыщет профессионала такого уровня. Сработать необходимо чисто. Мобилизуй все, что можно…
– Оставь советы, – поморщился Грифон. – Я все понял.
– Это хорошо.
– Условия прежние?
– Нет. Обычная ставка повышается в два раза. Слишком многое поставлено на карту.
Уже тогда у Грифона мелькнула мысль: а не намерено ли осведомитель приукрашивает способности киллера, чтобы завершить договор фразой «ставка повышается». Но помолчав, основательно взвесив все за и против, реально оценив то, что выхода у него нет, барон согласился.
– И еще одно условие, – добавил Хаммер перед тем, как Грифон собрался дать отбой.
– Говори.
– Я должен видеть труп киллера. Это обязательное условие.
Если Грифона и удивили те слова, виду он не подал. Предоставить труп в качестве доказательства представлялось задачей несложной.
Как оказалось, интуиция на сей раз его подвела.
Для реализации заказного убийства, супер киллер выбрал весьма удачное время. День рождения Адели. Если бы Грифон не был предупрежден, возможно, это покушение стало бы последним в череде подобных и поставило бы жирную точку на его карьере. Но у киллера не осталось шансов – его ждали. С учетом сложившихся обстоятельств, вечеринка на «Кристине» не отличалась многолюдностью, организованная скорее для проформы, чтобы не вспугнуть убийцу. Как только гости разошлись, каждый метр семидесятиметровой красавицы был взят под наблюдение. И все равно, просматривая позже записи камер наблюдения, Грифон так и не смог точно уловить сам момент появления киллера: черной тенью он возник на палубе. И опять – неизвестно, чем закончилось бы дело, даже несмотря на беспрецедентные меры, если бы барон не перестраховался.
Грифон уже не помнил, когда в последний раз обращался к услугам двойника, но в ту ночь шестое чувство словно толкнуло его под руку. И вместо барона на верхней палубе, ловя взглядом огни далекого острова, стоял Макарыч. Даже при свете дня у Грифона неприятно сосало под ложечкой, стоило ему столкнуться с поджарым седовласым мужчиной лицом к лицу, а в полутьме южной ночи их бы спутала и мать родная. Пойди, найди другого двойника! Теперь – когда Макарычем пришлось пожертвовать.
Охрана опоздала на долю секунды. А быть может, и нет. Выстрелы раздались одновременно. Беспристрастные камеры зафиксировали не только смерть Макарыча. Прошитый пулями, за борт падал супер-киллер. Он был уже трупом, когда коснулся воды – сомнений у барона не было. Но… Аквалангисты, обшарившие дно, покойника не нашли. Тоже вполне объяснимо. В темноте ночи провести доскональный поиск не представлялось возможным. Течение в этих местах не то, чтобы сильное, но настойчивое. Скорее всего, под утро покойника вынесло в открытое море.
Так Грифон и сказал Хаммеру, накануне ночью посетившему яхту, чтобы без свидетелей получить причитающийся ему гонорар.
– Я могу показать тебе запись с камер. Он мертв, – твердо сказал Грифон, двигая по столу кейс, набитый купюрами – осведомитель предпочитал наличку.
Хаммер сидел напротив, надвинув на лоб капюшон толстовки. Он всегда являлся ночью, оставаясь в тени до такой степени, что Грифон с большой долей уверенности не смог бы описать его внешность. Однако крутому спецу было невдомек, что в распоряжении барона имелся один вполне приличный снимок, сделанный случайно на заре их взаимоотношений. В противном случае, Грифону пришлось бы довольствоваться малым: бледная кожа, чуть выдвинутый вперед подбородок, да полоска вечно сжатых губ.
