– Хотя ты прав. Полегче дышать будет. Только мне все одно – поставят к стенке. Если пулю не пожалеют.
– Понятно. Тогда еще одно предложение. Я везу тебя на континент. У меня есть места, где тебя можно пристроить. Работать будешь – на жизнь хватит. Может так получиться, что еще и семью заведешь. Мужик ты, я вижу, правильный.
Родимчик безрадостно вздохнул и окинул взглядом пейзаж, задержавшись на слепых окнах, в которых тонуло солнце.
– Ладно, – наконец, выдавил он. – Может, и к лучшему.
– Правильно решил. Бери пожитки и двигаемся. Время.
Дайвер легко поднялся и пошел к выходу из зала.
– Эй, как там тебя, – окликнул его Родимчик. – Нам не в ту сторону.
– Я знаю. Человечка одного с собой возьмем. Я не говорил?
Следопыт усмехнулся, поднял рюкзак и, не задавая вопросов, двинулся следом за человеком, у которого были ответы на вопросы.
* * *
Дикарь нашел мальчишку в том же положении, в каком оставил. Малой стоял на коленях, зажмурившись, закрыв уши руками, и тихо выл. Сквозь дыры в бетонном полу врывался сквозняк и со свистом вторил мальчишке. Шумное дыхание ветра подбрасывало вверх сухие листья, неизвестно каким чудом занесенные в комнату без окон.
Осторожно, боясь вспугнуть, дайвер приблизился к Малому и коснулся плеча. Вернее, собирался это сделать. За секунду до прикосновения, что-то почуяв, мальчишка откатился в угол.
– Вернулся, – проворчал он. И в его глазах, полыхнувших огнем, отразилось недовольство, словно он успел настроиться на печальное известие и благополучный исход его скорее огорчил, чем обрадовал.
– Как обещал, – усмехнулся Дикарь.
– А эти? – парнишка неопределенно мотнул головой.
– Этих больше нет.
– Как же… нет, – хмыкнул Малой. – А этот?
Дикарь обернулся на Родимчика, застывшего за спиной.
– Этот нормальный мужик.
– Нормальный, – передразнил его мальчишка. – Много ты понимаешь в нормальности.
– Так. Хорош ворчать. Возвращаю твой нож. Держи. Я бы на твоем месте разжился оружием посерьезней.
– Я же тебе сказал! За ним идти надо! А ты торопился. Хорошо хоть одежда сухая под рукой была, а так ходил бы сейчас мокрый… И потом, на фига мне оружие? Звери меня не трогают.
– Звери, может, и не трогают. А люди?
– Какие тут люди? Те, кто остались, уж всяко лучше меня пуляют.
– Все равно. Будь у тебя пистолет, не оказался бы у людоедов.
– Оказался бы, – тяжело вздохнул парень. – Дон-Дон обманул меня. Ай, чего теперь говорить!
– Говорить нечего. Согласен. Действовать надо. – Дайвер решительно подошел к Малому и протянул руку. – Поднимайся.
– Это еще зачем?
– Затем. Увожу тебя отсюда.
– Это еще куда?
– На континент. Здесь лодка недалеко…
– Лодка у него. Да я тебе таких лодок сотню достану.
– Ну, пока их нет, придется воспользоваться этой. Так что собирайся. Здесь тебя никто не держит. Устрою тебя в одну семью. Поживешь там. Потом мы будем решать твою судьбу.
– Кто это – мы?
– Мы с тобой.
– Ты, – фыркнул мальчишка. – Тебе самому жить осталось…
– Так, – перебил его Дикарь. – Ты говори, да не заговаривайся. Фильтруй, короче, мысли.
– А чего их фильтровать? Ты сам это знаешь! – с вызовом бросил Малой. – Я когда тебя, мокрого и связанного, из шахты доставал, уже думал, что ты концы отдал.
– Как видишь, нет.
– Вижу. Только оклемался и сразу побежал всем мстить! И это я тебе говорил про оружие! А ты мне что? Тороплюсь, потом поздно будет, – снова передразнил мальчишка. – Еще спасибо скажи, что оплакал тебя! А в следующий раз и плакать по тебе некому будет! Да, сейчас ты вернулся! И что? Думаешь, так будет всегда? У тебя на лице все написано. Ты – смертник!
– Я, может, и смертник, – жестко согласился Дикарь. – Но я подохну, чтобы такие, как ты, жили!
Возникла пауза. Малой молчал, хлопая огромными ресницами. Кадык на худой шее дернулся.
– Но тебя не должен волновать этот вопрос, – устало, словно недовольный вырвавшимися словами, закончил дайвер. – О тебе позаботятся.
– Я всегда сам о себе заботился.
– Считай, что те времена прошли. В мире есть другие понятия. Например, дружба. Я тебе друг.
– Друг он, – парнишка шмыгнул носом. – У меня никогда не было друзей. Был только большой человек, который называл меня Малой. Он умер, прежде чем я смог понять, кем он мне был. Все друзья умирают… Вот ты знаешь, что такое – друг?
– Человек, на которого можно положиться, – со вздохом отозвался Дикарь.
– Ты говоришь и сам себе не веришь. Я чувствую это, – Малой поежился и его худые плечи безвольно опали. – Человек может положиться только на себя.
– Теперь ты можешь положиться и на меня. Хватит болтать. Поднимайся.
– Я никуда не пойду.
– Малой, объясни мне… только внятно, хорошо? Что тебя здесь держит? Людей тут нет – ты сам столько раз говорил об этом. Влачить жалкое существование среди зверей, чтобы в один прекрасный день закончить свою жизнь в желудках людоедов? Классная перспектива, согласен. Есть за что держаться… Я тебя понимаю, Малой. Тебя пугает новый мир, но ты не бойся…
– Я не трус.
– Тем более. Парень, я тебе обещаю – никто не будет тебя трогать. Будешь бродить по хутору у моих знакомых таким же одиноким волком. Только сытым, черт возьми.
– Не пойду.
– Почему? – спросил Дикарь, и в тоне его голоса прорезалась сталь.
– Не пойду и все.
– Отличный ответ. Дай мне руку.
– Зачем это еще?
– Ты что, боишься?
– Я? – Малой завелся с пол-оборота.
Он вскинул руку. Его хрупкие пальцы утонули в ладони Дикаря. Миг – и парня подбросили вверх и пригвоздили к стене сильной рукой.
– Скажи мне! – потребовал дайвер. – Ответь!
– Пу-у-у-усти меня-а-а-а, – так долго выдыхал Малой, что, казалось, прошла вечность.
– Я никуда без тебя не пойду! Слышишь, мальчишка? Тебе нечего здесь делать! Я решил. Если надо, я тебя свяжу и связанного отнесу в лодку…
Малой не стал дальше терпеть. Ужом он вывернулся из-под руки Дикаря. Отскочил в угол. И, взирая оттуда голодным волчонком, заговорил быстро-быстро:
– Много ты понимаешь. Пришел здесь, разорался. Сильный, блин, крутой. Не могу я уйти. Но тебе этого не понять. Не могу. Если я уйду, все, кто тут есть, умрут. Потому что я… если хочешь знать, вообще душа этого города. Пусть больного города, но у него тоже душа имеется. И душа это – я!.. И теперь можешь ржать, сколько тебе угодно.
