Потом были слезы девушки, рассказ о том, что она пережила, дожидаясь его возвращения. Поцелуи украдкой – в его обнаженное плечо, в шею. И глаза, полные любви. Вот этот огонь и согрел Дикаря, заставив внутренне собраться.
– Ты останешься здесь, – тоном, не терпящим возражений, сказал он. – Я приказываю тебе.
– Нет, – она качала головой, отступая. – Я не брошу тебя больше. Я всегда буду с тобой. Дикарь…
– Ты еще не поняла, Кира? – спросил он, подходя к ней вплотную. – Я всегда держу слово. Я вернусь. Обещаю.
Ее губы дрожали, когда девушка скользнула в его объятия. Он сжал ее сильно, до хруста, проверяя на прочность тонкие косточки. Кира закрыла глаза, подняв голову, шумно вдыхая запах, исходящий от него.
– Обещал… Дикарь, ты обещал. Как мне удержать тебя? Я хочу быть с тобой. Помогать тебе. Я не буду тебе обузой, милый, милый, – шептала она. – Если ты… Я тоже не останусь жить. Мне не нужна жизнь без тебя. Помни это.
Дайвер не сказал ни слова. Он наклонился, нашел ее губы и накрыл своими, горячими, ощущая во рту соленый привкус слез…
Шаги слышались совсем рядом. Шустрое эхо разносило их по залам, нисколько не заморачиваясь тем, что люди хотели сохранить инкогнито. Как спецы ни старались двигаться бесшумно, под ногами скрипело битое стекло и кафель. Им оставалось одолеть лестницу. И тогда они окажутся в круглом полутемном помещении, пронизанном поверху рядами узких, напоминающих бойницы окон.
Дайвер заложил заряд в отверстие в стене, зажег заранее припасенной зажигалкой шнур и пошел вдоль каморки к дыре в стене, выходящей в зал. Если он обдумал все правильно, одного из спецназовцев завалит взрывом, но расчет строился не на этом. Когда ход обрушится, бойцы вынуждены будут идти в обход. В темных переходах внизу с ними может случиться что угодно. Поначалу Дикарь не исключал возможности, что они решатся перебраться вплавь, но черный плавник, проявляющийся в водовороте, такую возможность исключал. Путь к крыше – это бойцы знали не хуже его самого – далек. Настолько, что в некоторых местах без альпинистского оборудования не обойтись. Так что пойдут в обход, никуда не денутся. А к тому времени Дикарь, пока безоружный, рассчитывал кое-чем поживиться.
Оглядывая вход из сумрака дыры, Дайвер замер. Скрипнула щебенка и в зале появился видимый до пояса первый человек. Тяжелые берцы прошлись мимо и остановились чуть дальше того места, где Дикарь мог их видеть. У лестницы появился боец, за ним, не отставая, следующий. Два человека прошли мимо дыры, не останавливаясь. Прямо перед Дикарем остановились берцы, на ходу переступив через большой осколок стекла.
И в тот же миг рвануло.
– Назад! – заорал кто-то, с дуру посылая россыпью автоматные пули.
Но Дикарь ничего не слышал. За секунду до взрыва он метнулся из дыры, ухватил ближайшего бойца пониже колен и рванул на себя. Вместе с ним они вкатились в металлическое жерло вентиляционной шахты.
– Кит! Что за…
– Блин, куда он?
– Китяра, ты что?
Пока наверху стоял дикий ор, они летели вниз, выписывая кульбиты. Дикарь старался вцепиться мало что понимающему парню в глотку, но это было уже неважно. Вдвоем – только боец первым, а за ним дайвер – они с головами погрузились в темную муть. И бойцу стало не до обороны. Поначалу он давил на спусковой крючок, посылая пули в пространство. Дикарь, буквально сжавший его в объятьях, перехватил ствол, отвернув от себя.
Кит бултыхался, нелепо перебирая ногами. Глубина тянула. Тяжелое обмундирование намокло, помогая человеку падать на дно. Он дернулся несколько раз. Между поднятыми руками, словно он пытался дотянуться до навеки исчезающей поверхности, заскользили пузыри воздуха. Он открыл рот, впуская в себя воду. На этот раз чуда не произошло. Десять секунд, двадцать и его тело обмякло. Повисло в воде, медленно повинуясь течению.
Волна плеснула, выталкивая на мелководье два тела. Дайвер вытащил мертвеца недалеко от того места, где они приводнились. Туда, где не составило труда избавить труп от многочисленного оружия.
19
В Древнем Риме, вместо смертной казни убийце могли предложить стать актером. Правда, ненадолго. Ибо разыгрывать приходилось сцены из жизни богов и знаменитостей. И если по сценарию Дедала пожирал лев, то так и происходило, на потребу орущей в экстазе публике.
Мрачное горло туннеля то сужалось, то расширялось. Здесь, уровнем ниже, ничего не напоминало о присутствии людей. Бетонная матрица, состоящая из бесконечно длинного коридора, изначально представлявшая собой больничные палаты, была освобождена от хлама межкомнатных перегородок. Позже стены облепила темно-серая бурда – известковый налет, осыпающийся, крошащийся под ногами. Полипами в желудке огромного животного с потолка свисали сталактиты. Борюсику, идущему первым, приходилось то и дело пригибаться, чтобы не поймать головой каменную плюху.
Мерзость, в которой для человека места не осталось. Все разваливалось, рассыпалось буквально на глазах, а то, что уцелело, теряло привычный облик, обрастая новыми деталями. Многочисленные дыры, «ласточкины» гнезда, лепившиеся к верху, кучи мусора и гниющие останки служили пристанищем для членистоногих, рукокрылых, губоногих, кишечнополостных. Одно перечисление способно вызвать дрожь у неподготовленного человека.
Борюсик брезгливо поморщился, уклоняясь от нароста, нацелившегося ему в лоб. А остальные? Отребье, влачащее жалкое существование, пожирающее себе подобных. По большому счету, несколько десятков ракет средней дальности решили бы вопрос, вырвав с корнем гнилые зубы подохшей цивилизации. Борюсик отлично понимал невозможность полномасштабной операции вследствие тех кренделей, что выписывают радиоволны в районе-призраке. У всех на слуху одна из первых силовых акций, провалившаяся из-за эффекта отражения. Но, в конце концов, обложить тротилом затопленный город и пустить в расход – вполне по зубам тем, для кого вы-мороченный район стал геморроем. В таком случае единственное место, где бы нашел приют ублюдок Хаммер – острова. И то – ненадолго. Аборигены за вознаграждение готовы продать мать родную. Тогда не пришлось бы пятерым… оговорка, теперь четверым – Дон-Дона Борюсик в расчет не брал – в общем-то, не хилым бойцам слоняться по клоаке мира, теряя товарищей.
Расстояние в туннеле казалось обманчивым. Бесконечный повтор опутанных паутиной наростов поддерживал раз появившееся и не проходящее чувство дежа-вю. Луч фонаря мазал светлым влажные бока сталактитов, нырял в трещины. И весь переход казался лентой Мебиуса, закрученной в пространстве таким немыслимым образом, что скитанию по нему можно было посвятить всю жизнь.
Впереди обозначился резкий поворот на девяносто градусов. Борюсик дал отмашку сбавить ход. Карта этих мест стояла у него перед глазами и все равно он передернулся от отвращения, поворачивая за угол.
Помещение внушительных размеров мало чем отличалось от туннеля – те же стены, облепленные темным дерьмом. Только в центре, в переплетении сотен прочных нитей свисали с потолка десятки коконов. Местные термиты, чьими стараниями покрылись коростой стены коридоров, нрав имели миролюбивый. Залогом безопасности при встрече с матрицей являлась осторожность, возведенная в крайнюю степень. Выражаясь простым языком – ты не трогал трудолюбивую тараканью братию и они не обращали на тебя внимания.
