Она опустила глаза, пряча взгляд.
– Я понимаю. Я уверена, что смогу поехать без тебя, – сказала она.
– И как долго тебя не будет в Халии? – спросил он.
– Три дня. Может, четыре.
Он насторожился.
– Это был план?
Она подняла глаза.
– Прошу прощения?
– Ты решила использовать мое чувство долга перед моими людьми против меня?
Ньеша ахнула:
– Зуфар, о чем ты говоришь?
Он уставился на нее сверху вниз, его душила неизбежность расставания с Ньешей.
– А что будет потом? – спросил он.
Она округлила глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты собираешься ездить туда и обратно между своим королевством и моим?
Она слегка нахмурилась, потом пожала плечами:
– Еще не знаю. У меня нет ответов, Зуфар. Но я думаю, ты понимаешь, что я обязана по крайней мере сообщить своим подданным, кто я.
Зуфару стало немного совестно, однако это не избавило его от страшной муки, зарождающейся в его душе. Он презирал это чувство. Еще чуть-чуть, и он забудет о своем решении не прикасаться к Ньеше.
Она привлекала его как никакая другая женщина. Однако в Праге, наблюдая за спящей Ньешей, он принял решение. Первые две недели их брака они каждую ночь занимались любовью. Желание Зуфара было настолько сильным, что смутило его. А к моменту их прибытия в Прагу жажда обладать Ньешей стала нестерпимой.
Когда дела и обязанности не дали ему возможности ночевать с Ньешей в одной постели, он обнаружил, что на следующее утро она не выглядит так, будто сильно по нему скучала. Мысль о том, что плотские желания испытывает только он, привела Зуфара в замешательство. А потом, ночь за ночью, когда Ньеша не делала никаких попыток сблизиться с ним, он принял решение. Они заключили сделку – она должна была родить ему наследника. Судя по всему, только поэтому она соглашалась заниматься с ним сексом.
Возможно, именно по этой причине она так быстро согласилась расстаться с ним на четыре дня.
– Если это план, то тебе надо его переосмыслить, потому что он никуда не годится, – язвительно сказал Зуфар.
Она немного побледнела, но выдержала его взгляд смело.
– Что ты хочешь этим сказать, Зуфар?
– Я говорю о том, что даже самое короткое расставание рано или поздно сменяется долгим расставанием. Это плохо для любого брака. Мои родители жили порознь: мать в восточном крыле, а отец – в западном. Даже под одной крышей их брак был обманом. Я не хочу, чтобы у меня было так же.
– Я согласна с тобой, но…
– Я знаю, чего я хочу. И я определенно не желаю, чтобы мы с тобой жили в разных странах.
– Значит, ты хочешь, чтобы я отказалась от своего права первородства? – В ее глазах сверкнули слезы.
У него похолодел затылок.
– Тебе придется принять трудное решение.
– Ты хочешь, чтобы я принимала его в одиночку? – Ее глаза покраснели, а губы задрожали. Через мгновение она поджала губы.
Он хотел стереть слезы с ее лица, но опять запретил себе прикасаться к Ньеше. Он помнил, что его отец уступал всем прихотям своей жены и стал глубоко несчастным человеком. Зуфар поклялся никогда не быть уязвимым. Но, вероятно, он уже опоздал со своей клятвой.
– Мы с тобой заключили соглашение, – упрекнул он ее.
Она тяжело вздохнула.
– И я не отказываюсь от него. Я только пытаюсь найти способ…
– Какой способ? – Он понимал, что упрекает ее необоснованно, но не мог сдержаться. С трудом выдерживая душевную боль, он цеплялся за Ньешу как за спасательный плот. – Ты обещала мне пять лет брака, – повторил он, словно это заставило бы ее покорно упасть к его ногам и дать ему все, что он хочет.
Она медленно и горделиво подняла голову и посмотрела на него с осуждением и вызовом.
– Я не помню, чтобы подписывала какой-то документ, в котором говорилось бы, что ты обладаешь мной ближайшие пять лет, – произнесла она.
Ее заявление шокировало и восхитило его. Он уже признал, что совершил ошибку, заключая с ней сделку. В глубине души он аплодировал Ньеше за то, как ловко она выпрыгнула из его капкана.
– Между нами было устное соглашение, – ответил он. – Но я по-прежнему желаю, чтобы ты его соблюдала.
Она слегка ссутулилась, но в следующий момент расправила плечи.
– Не дави на меня, Зуфар. Возможно, тебе не понравятся последствия. – Через мгновение ее взгляд смягчился. – Но если ты разрешишь мне самостоятельно разобраться с ситуацией, в которой я оказалась, нам наверняка удастся найти решение, выгодное нам обоим.
Он хотел только одного: чтобы Ньеша была здесь, под одной крышей с ним, в его постели, в окружении детей, которых она будет любить так, как никогда не любила Зуфара его мать.
– Три дня. Это все, что я прошу. Неужели ты не можешь мне уступить?
Ему уже казалось, что он потерял ее.
Зуфар не знал, как нашел в себе силы, чтобы кивнуть:
– Конечно. Я желаю тебе удачи.
Осознание происходящего ужасало его. Несмотря на все свои принципы, он действовал как его отец.
– Спасибо, – сказала его королева и вгляделась в его лицо.
Вероятно, он становится одержимым.
Стиснув зубы, он постарался выглядеть спокойным.
– Ты сообщишь мне после совещания с советниками, когда ты поедешь в Румаду?
Она кивнула.
Зуфар спокойно и неторопливо вышел из конференц-зала, хотя с трудом сдерживал ярость. Возвращение в свой офис казалось ему мучительно долгим.
Подойдя к письменному столу, он опустился на стул.
Он не может даже представить себе, как выдержит три дня вдали от Ньеши. А как он будет жить, если они расстанутся навсегда? Ведь рано или поздно они расстанутся. Если не произойдет кардинальных изменений, Ньеша окажется вне его досягаемости еще до рождения ребенка.
Зуфар врезал кулаком по столу, мысли как сумасшедшие кружились в его мозгу. Наступил закат, а Зуфар по-прежнему не принял решения. Когда дверь в его офис открылась без предупреждения, он едва не зарычал.
В дверях стоял Малак.
– До меня дошли провокационные сплетни о тебе и твоей новой жене, братец, – протянул Малак.
– Ты отлично знаешь, что происходит. Твой личный секретарь получил точно такое сообщение, какое я отправил Галиле и отцу.
Малак пожал плечами, подошел к шкафу для напитков и налил коньяка в два бокала. Протянув Зуфару бокал, он сел на стул напротив его письменного стола.
– Я должен сказать, что твоя новая жена оказалась настоящим сюрпризом. Вначале она не очень меня впечатлила, а теперь…
