Анахарсис решительно встал с кресла.
— Мне пора. Я выйду к ним.
— Нет! — закричала Елена, обхватив ноги Анахарсиса. — Не пущу! Эти люди не достойны даже следа твоих ног.
— Мне пора, — отстраняя Елену, сурово повторил Анахарсис.
— Неужели ничего нельзя сделать? — заметался Савлий.
— Ты не имеешь права принимать такое решение, — требовательно сказал Токсарис. — Ты великий человек. Твои мысли принадлежат миру.
Анахарсис был непреклонен.
— На папирусе останутся мои рассуждения и выводы, люди, надеюсь, прочитают их. Елена сохранит мои труды.
— Нет! — всплеснул руками Токсарис. — Ты нужен нам живой. В моём доме есть потайной ход. Мы спасём тебя!
Не дав опомниться Анахарсису, он повесил ему на плечо дорожную сумку, с которой тот никогда не расставался, и потащил его за собой. Елена и Савлий быстро последовали за ними. На кухне Токсарис приподнял мраморную плиту, и все увидели каменные ступени ведущие вниз. Крики и шум на улице усилились и явственно долетали даже сюда.
— Быстрее, друзья! Быстрее! — поторапливал Токсарис, снимая со стены светильник, чтобы не заблудиться в тёмном подземелье.
Как только беглецы спустились по сырым и скользким ступеням вниз, раб задвинул дрожащими руками плиту. И надо сказать вовремя. Выломав дверь, в комнату ворвалась толпа.
* * *
На поверхность беглецы вышли далеко от дома Токсариса. Оглянувшись, они поняли, что находятся в двадцати локтях от усадьбы философа Солона на окраине Афин.
— Этим ходом, друзья, — признался Токсарис, — я никогда не пользовался. О нём мне рассказал прежний хозяин моего дома. И то, что мы окажемся здесь, я, признаюсь, не предполагал. Боги покровительствуют нам.
— Если Боги вывели нас к усадьбе Солона, — сказал Анахарсис. — Я бы хотел попрощаться с этим достойным человеком.
— Спасибо за доброе слово обо мне, милый друг.
От ворот усадьбы отделилась фигура человека, завёрнутая в плотную ткань. Когда человек подошёл ближе, все узнали в нём Солона.
— Я наслышан о твоих несчастиях, Анахарсис. И всё же я надеялся, что ещё увижу тебя. Боги подарили мне радость встречи. Ты прости обезумевших людей, они, как малые дети, сами не ведают, что творят. Им нужен был виновный, и они его нашли. Поверь, пройдёт время, и афиняне вновь с радостью будут встречать тебя.
— Я не в обиде на Афины, — успокаивая Солона, сказал Анахарсис. — Очень многому я научился в этом городе. Многое понял. Здесь я познал любовь и нашёл новых друзей. Ты один из них.
Растроганный Солон хотел что-то сказать, но вдалеке послышался нарастающий вой толпы, над крышами домов замерцало зарево от факелов.
— Друг мой, время не терпит, — заволновался философ. — Возьми мою колесницу. Благодаря Богам выглянула луна — ты быстро доедешь до Пирейской гавани. А там ты всегда найдёшь корабль, уплывающий в Ольвию, что рядом с твоей родиной.
Рабы открыли ворота и колесница, запряжённая четвёркой великолепных лошадей, выехала на дорогу. Чёрный раб эфиоп управлял этим быстроногим экипажем.
— Нам не нужен возница, — с непререкаемой твёрдостью сказала Елена. — Я сама отвезу Анахарсиса в гавань. Себе я доверяю больше, а к вечеру колесница будет стоять у тебя в усадьбе, Солон.
Анахарсис по очереди обнял друзей. Каждый хотел сказать что-то важное на прощание, но крики приближающейся толпы торопили их. Они ещё раз крепко обнялись, в тайне надеясь на будущую встречу. Раб эфиоп сошёл с колесницы, и Елена заняла его место. Взявшись за вожжи, она ждала Анахарсиса.
— Гелийане! (Будьте здоровы) — попрощался по греческому обычаю Анахарсис.
— Гелийане! — ответили ему друзья.
Анахарсис вскочил в колесницу, Елена тронула вожжи и вывела коней на дорогу. Анахарсис не выдержал и оглянулся, стараясь запомнить лица друзей.
— Пошли! Вперёд! — закричала Елена и щёлкнула кнутом.
Колесница стремительно понеслась по мощёной дороге.
* * *
Рассвело. Над Пирейской гаванью небо было чистое и глубокое, как будто и не гневались сегодня Боги, бросая с вершины Олимпа молнии и град. Ласковые голубые воды Понта Эвксинского казались гладкими, как зеркало, до самого горизонта. Елена и Анахарсис стояли у трапа большой триеры, которая держала путь в Ольвию с товарами для степных народов. В трюмах корабля хранились амфоры с вином, оружие и украшения из драгоценных металлов для знати. Елена и Анахарсис смотрели в глаза друг другу и молчали. Все слова были сказаны. Они ещё были рядом, но уже далеко. Под свежим ветром едва трепетали паруса триеры, в ожидании команды отплытия гребцы опустили вёсла в воду…
И вдруг Елена сказала:
— Ты говорил, милый, что познал в Афинах любовь и нашёл друзей, но ты не узнал, что такое быть отцом. Когда ты вернёшься, у тебя будет такая возможность.
— Что? — не понял сразу Анахарсис.
— Дай мне твою руку. Положи вот сюда, под сердце. Скоро тут будет биться второе, маленькое сердце. Сердце твоего ребёнка.
Анахарсис подхватил на руки Елену. Слёзы радости и печали выступили на его глазах.
— Спасибо тебе, любовь моя! Я вернусь! Я обязательно вернусь! — с верой в их счастливое будущее, несколько раз повторил он.
Елена сняла с шеи гемму на золотой цепочке и положила ему в ладонь. На гемме в профиль была изображена девушка, удивительно похожая на Елену. Анахарсис в последний раз прижал к себе любимую, расцеловал её глаза, руки и побежал по трапу на корабль.
— Хайре! — крикнула ему в след Елена.
— Хайре! — ответил он ей с борта корабля.
Хайре — радуйся. Даже если не повезло — радуйся. Даже если печаль на сердце — радуйся.
Слёзы бежали по лицу Елены, но она улыбалась. Такой и запомнилась она Анахарсису.
16 Неожиданный помощник (наши дни)
Ровно в 9.00 в офис частного сыскного бюро, вошёл молодой человек спортивного телосложения, который вчера в кафе, несомненно, заинтриговал Антыхина. Назначая ему встречу, Антыхин предчувствовал, что получит важную информацию, и не ошибся. Едва только здоровяк сел в предложенное ему кресло, как сразу озадачил признанием:
— Простите, Владимир Олегович, это я вас во дворе магазина ударил… Простите.
— Н - да, — от удивления Антыхин даже хохотнул. — Впервые в жизни у меня такое. В меня стреляли, машиной сбивали, по телефону угрожали, но чтобы после этого извиняться приходили…
— Простите, — ещё раз повторил молодой человек, опуская голову. — Ей Богу, думал вор.
— Чем же вы меня? — машинально коснувшись затылка, поморщился Антыхин.
— Рукояткой пистолета. Газовый мне выдали. Вы только не подумайте, что я вас потом бросил… — он осёкся. — Можно я всё по порядку?
