– Ты же не обязана жить с ней, не так ли?
– Не обязана, но придется. Уверена, что так и будет.
– Но, Чарли, мне всегда казалось, что вы ненавидите друг друга.
– Нельзя сказать, что ненавидим. Да и не это самое главное в семье. То есть если не обращать внимания. Это трудно объяснить, Джо, ты ведь не жил в семье, правда, после того как вырос? Нет, это не ненависть. Хотя, конечно, когда я впервые сошлась с Бадди – когда она узнала, что мы спим вместе, – Нэн, пожалуй, меня возненавидела. За мою удачу. Еще бы, в то время такие, как Бадди, были пределом мечтаний. Любая сестра позавидовала бы. Но не это самое главное. Бадди, будучи военным, должен был увезти меня в Штаты после свадьбы. Нэн же мечтала уехать сюда, как многие девчонки, после войны, из Англии, от дефицита и всех ограничений. Только она и под страхом смерти не призналась бы в этом. Даже мечтать об отъезде ей казалось предательством страны. Я даже подозреваю, она скорее бы сказала, что ревнует меня к Бадди! Ну не смешно ли?
– Она, надеюсь, в курсе, что вы с ним развелись?
– Конечно, сразу после развода пришлось ей сказать. Иначе, узнай она это каким-то чудом не от меня, вышло бы слишком унизительно. Так что я ей обо всем написала, она ответила самым подлым торжествующим письмом, дескать, теперь тебе придется вернуться в страну, которую ты бросила; именно в таком смысле. Конечно, я страшно разозлилась – ты же меня знаешь! – и написала в ответ, что божественно счастлива здесь и никогда, никогда больше ногой не ступлю на ее унылый островок. А потом, – знаешь, нет, я никогда тебе этого не говорила, это так стыдно, – но после того письма из чувства вины я начала отсылать ей всякие вещи: деликатесы из шикарных магазинов на Беверли-Хиллз, разные сорта сыра, бутылки, баночки. А ведь живя в стране изобилия, я едва могла себе такое позволить! Но я такая идиотка – раз начав, уже не могла остановиться и подумать, насколько это бестактно! Так что Нэн это было только на руку. Она выжидала какое-то время, получая мои посылки и уплетая, полагаю, вкусности, а потом совершенно убила. Она спросила, разве в Америке не знают, что война давно кончилась и подачки для британцев вышли из моды?
– Милое создание!
– Нет, Джо, под этой маской Нэн действительно меня любит. Такой, какой она хочет меня видеть. Она на два года старше, в детстве это много значит. Я привыкла, что она всегда ведет – и я следую за ней. Тогда я не потеряюсь… Понимаешь, что я хочу сказать?
– Нет.
– Ладно, это неважно. Прошлое тоже связано с возвращением домой. И тоже связано с Нэн. Трудно вернуться в ту точку, где ты свернул с дороги, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Как же, Джо – прошлое! Ты станешь притворяться, будто не понимаешь, о чем я?
– Прошлое есть то, что уже прошло.
– Слушай, не будь занудой!
– Нет, Чарли, я серьезно. Прошлое позади. Люди хотят убедить тебя, что оно не прошло, указывают на музейные экспонаты. Но это не есть прошлое. Ты не найдешь прошлого в Англии. Как и нигде, конечно.
– Нет, ты правда зануда!
– Слушай, ты же можешь съездить туда на время? Увидишься с Нэн, если захочешь. Только, ради бога, не связывай себя обещаниями.
– Нет, если я вернусь, то навсегда.
– Почему?
– Я больше не вынесу неопределенности. Теперь я обязана сжечь мосты. Я раньше думала, что сожгла, уезжая сюда с Бадди. Теперь мне точно нужно…
– Ох, ради бога!
– Я знаю, что все изменилось, многое там ужасно, мне будет не хватать супермаркетов, бытовой техники и удобств. Возможно, там я буду постоянно простужаться, привыкнув к здешнему климату. Возможно, ты прав, и жизнь с Нэн окажется кошмаром. Ничего не поделаешь. Но по крайней мере, я буду знать, где я.
– Впервые в жизни слышу такой тоскливый мазохизм!
– Да, наверное, похоже на то. А может, так и есть! Как думаешь, мазохизм и есть наш патриотизм? Или можно сказать наоборот? Смешно! Дорогой, может, еще по маленькой? Выпьем за старый добрый британский мазохизм!
– Думаю, хватит, душа моя. Пора в постельку.
– Джо, ты уходишь?
– Мне пора, Чарли.
– Но когда я тебя увижу?
– Очень скоро. Если, конечно, не отправишься в Англию прямо сейчас.
– А, не дразни меня! Сам прекрасно знаешь, что нет. Я буду сто лет собираться… А может, никогда не соберусь. Как я вынесу все эти сборы, прощания, все усилия? Нет, боюсь, я не вынесу…
– Мы это еще обсудим. И не раз… Спокойной ночи, дорогая.
Она приподнимается навстречу, когда он склоняется, чтобы поцеловать ее. Они неловко сталкиваются и едва не валятся вместе на пол. Пошатываясь, Джордж поддерживает ее.
– Не представляю, как я смогу расстаться с тобой, Джо.
– Так не расставайся.
– Как ты так можешь? Тебе, кажется, все равно, уеду я или нет.
– Конечно, мне не все равно.
– Правда?
– Правда!
– Джо?
– Что, Чарли?
– Думаю, Джим не хотел бы, чтобы я оставила тебя одного.
– Тогда не оставляй.
– Нет, я серьезно! Помнишь, мы с тобой ездили в Сан-Франциско? Кажется, в сентябре прошлого года, когда вы вернулись из Англии…
– Да, помню.
– Джим не мог поехать с нами, не помню почему. Поэтому он прилетел на следующий день и там присоединился к нам… Впрочем, неважно, но когда мы садились в машину, Джим сказал мне кое-что. Я это никогда не забуду… Я тебе рассказывала?
– Кажется, нет.
(Она ему как минимум шесть раз рассказывала, всегда под мухой.)
– Он сказал мне так: «Вы оба должны заботиться друг о друге».
– Так и сказал?
– Да, так и сказал. Именно такими словами. И Джо, мне кажется, он говорил не о заботе. Он имел в виду нечто большее…
– Что он имел в виду?
– Это было меньше чем за два месяца до его отъезда в Огайо. Так что думаю, он велел заботиться, потому что знал…
Слегка покачиваясь, она глядит очень серьезно, но как-то смутно, словно пытается рассмотреть его сквозь все выпитое сегодня.
– Ты веришь в это, Джо?
– Откуда нам знать, что он знал, Чарли? Но, наверное, он хотел бы, чтобы мы заботились друг о друге. – Джордж положил ей руки на плечи. – Так пожелаем друг другу спокойных снов, хорошо?
– Нет, подожди… – Как ребенок, она отдаляет необходимость идти спать вопросами. – Как думаешь, тот паб еще продается?
– Полагаю, да. А это идея! Почему бы нам его не купить, Чарли? Что на это скажешь? Можно пьянствовать и делать деньги одновременно. Куда веселее, чем жить с Нэн!
