– Возьмите меня охранником к вашей фигуре. Я готов просто стоять рядом. Как вас зовут?
Дашечка промолчала, посмотрела внимательно на красовавшегося Славика и высказалась:
– Ты, сука, совсем охренел?!
Славик опешил. Продолжение тирады было достойным начала:
– Ты думаешь я тебя, слизняка, через четыре года не узнаю? Нет, я поражаюсь твоей наглости! Ты меня трахнул, кинул на деньги, теперь не узнал и начал клеить заново?! Славик, я даже не знаю – хочу я тебя убить или книгу о тебе написать!
Славик понял, что ему выпало «зеро». Как человек, изучавший статистику, он знал, что рано или поздно это должно было случиться. Дашечку он вспомнил. Он не смог тогда устоять против соблазна не отдать Дашечке долг (взял якобы на взятки милиционерам, чтобы его не арестовали). Но он не был бы Славиком-не-говори-неправду, если бы не пошел ва-банк. Тем более Дашечка стала настоящим секс-динамитом, и было видно, что в тротиловом эквиваленте она скоро выйдет на ядерный заряд. Славик торжественно повернул оба красных ключа. Он покачал головой, уставился в никуда и через долгую паузу произнес:
– Опять. Опять этот Славик… Сколько еще нести этот крест?!
Мучение и безысходность звучали в каждой букве. Дашечка пыталась возмутиться, но начала что-то подозревать.
– Какой крест? Ты что плетешь?!
– Обычный крест, деревянный. Я хотел бы перед вами извиниться…
Славик не знал, что такое искренность, но читал про нее в «Википедии» и попытался изобразить. Дашечка продолжала не понимать.
– Мы теперь на вы?.. Ну хорошо. Извиняйся, но лучше деньгами.
– Извиниться за своего брата. Я, видите ли, не Славик… Я его брат-близнец.
Часть Дашечкиной взрывчатки не выдержала.
– Что?!
– Меня зовут Альфред. Так в семье сложилось… ну, знаете, один ребенок удается, а другой… Другой – Славик… Меня в подростковом возрасте отправили в Лондон, а Славик остался здесь… Мы с детства почти не общаемся. И вот я приехал, считай туристом, в Петербург, и такой конфуз: меня, представляете, практически побили вчера за него. Не знал, что он так здесь знаменит. Извините еще раз, давайте, я вам отдам деньги, которые он у вас украл, и, чтобы не вызывать неприятные ассоциации, прервем наше несостоявшееся знакомство. Сколько Славик у вас взял?
Славик произрастал из хорошей почвы своей интеллигентной и образованной семьи, поэтому речь его была, когда надо, богата и, когда надо, предельно насыщена вежливостью. Только вот НАДО ему было очень редко. Дашечка сначала онемела, затем на ровном инстинкте начала с денег, но быстро осеклась.
– М-м-м-м… Тысяч пять долларов… Простите, ради бога, я… Вы… Вы так похожи, разве что лысый… Я правда не хотела…
– Ничего, ничего, как вас завтра найти? Мой водитель привезет деньги. – Артист не выходил из образа печального рыцаря.
Славик-не-говори-неправду решил, что ради Дашечки, которая действительно как-то фантастически расцвела, он готов ВРЕМЕННО расстаться с такой суммой. Махинатор, конечно, был уверен, что найдет, как вернуть ее назад. Хотя даже если не найдет… Славик признал, что секс с Дашечкой стоит этих денег. Плюс к этому, Славик верил в кармическое равновесие. В денежном эквиваленте он развел прекрасный пол на несколько десятков, если не сотню, свиданий и с Дашечкой решил немного вернуть назад.
– Да не надо, что вы… – Дашечка испытала редкое для себя чувство стыда и еще более редкое – симпатии. Да и фраза про Лондон не осталась незамеченной.
– Я Даша, вы Альфред, да?
– Да, имя не лучшее, но дедушка был Альфредом, любил меня. (Славик мысленно извинился перед своим дедушкой, которого звали Иосиф Михайлович; Иосиф Михайлович с того света послал Славику луч восхищения и одобрения.)
– А мне нравится! Необычно, и вам очень идет. А вы, а вы… – Дашечка искала тему для продолжения беседы и нашла. – Славика-то видели давно?
– Очень давно… Мы не общаемся. Ну я не виноват, что меня родители отправили в Гарвард, а его нет.
Славик изобразил еще одно чуждое ему состояние – раскаяние. Но Дашечка неожиданно поставила его в тупик.
– А вы еще и в Гарварде учились после Англии? Ничего себе… Первый раз вижу выпускника Гарварда.
Славик почему-то был уверен, что Гарвард находится в Англии, но не растерялся.
– А куда еще после Англии ехать, только в Гарвард.
И тут Дашечка почувствовала, что Бог решил вернуть не только деньги. Альфред ей начинал нравиться все больше и больше. Она временно отложила свои метания между плохим и хорошим вариантом кавалеров.
– А на кого вы учились?
– На финансиста.
– Надо же, и я! Финэк закончила, не Гарвард, но все-таки, а какая специализация?
Специализация у Славика была примитивная. Найти инвестора и кинуть.
– Я работаю на высокорисковых рынках. Помогаю людям чувствовать жизнь, ведь просто деньги давно уже никого не радуют. Нужен пульс жизни. Вот я и объясняю людям, как рисковать, но не потерять все.
– Не даете жить то есть? – Дашечка усмехнулась.
– Не даю себя обмануть мошенникам.
– Таким, как ваш брат?
– Очень верно подмечено…
И тут Славика потянули за язык. Ему очень захотелось узнать, что о нем думают женщины, в собственной неотразимости он был уверен.
– Даша, а я так понимаю, мой брат вам запомнился. А что вы о нем скажете? Оставим это между нами, обещаю.
– Конченая скотина. Но знаете, что удивительно…
Славик проглотил про «скотину», но заинтересовался, что же в нем удивительного.
– И что же?
– Он уникальный человек.
Славик начал рдеть изнутри. Дашечка продолжила.
– На вид абсолютный лох. Знали бы, как он одевается… Полное отсутствие вкуса при стремлении произвести впечатление.
Челюсти Славика создали давление в несколько атмосфер. Славик сквозь них процедил:
– Наверное, собеседник интересный, раз как-то смог вас очаровать?
– Старые анекдоты и адические штампы, с трудом заставляла себя смеяться.
Славик начал искать нож.
– Что же тогда в нем такого?
Он был близок к истерике. И тут – осенило!
– Может, секс? Ну не удивлен, он еще в школе только о нем и говорил.
– Секс?! Вы смеетесь?.. Честно, только без передачи: Славик абсолютное бревно, если так можно сказать о мужчине. Ну и анатомически не то чтобы одарен… Ой, простите, вы же близнецы! Но я слышала, в этом вопросе у всех по-разному…
Славик очевидно изменился цветом лица.
– Подождите, вы мне все время не даете сказать самого главного. В вашем брате не было ничего, кроме…
