– И почему, интересно? – Мурад напрягся. – Потому что я сказал то, что вам не хочется слышать?
– Вот как ты это видишь? – Мицкевич усмехнулась. – Знаешь, я во многом не согласна с профессором Фоминым. Но как психиатр он определенно заслуживает уважения. И у меня был шанс воочию убедиться в точности диагноза, который он тебе поставил. Расстройство личности.
– Это бред сивой кобылы!
– Послушай, Мурад. – Мицкевич старательно игнорировала его попытки снова спровоцировать ссору. – Исследование экстрасомнии – это серьезная нагрузка на психику. И если ты изначально нестабилен…
– Да что за чушь! – рявкнул Мурад, сел на кровати и сжал кулаки. – Фомин – редкостный идиот. В смысле был. И этот диагноз…
– А в чем проблема, Мурад? – вкрадчиво осведомилась Мицкевич. – Ты ведь сам сказал, что не желаешь участвовать в моей работе. Я просто уточнила, что наша позиция обоюдна. Нет, выгонять я тебя не стану. И из-за девочек, и из-за собственных представлений о гостеприимстве. Ты можешь, конечно, уехать прямо сейчас, но можешь задержаться здесь на неделю-другую, познакомиться с остальными сомнарами, просто насладиться местными пейзажами. В любом случае сегодня уже поздно, тебе лучше отдохнуть. Приятных снов. – И Анна Федоровна вышла, оставив Мурада переваривать услышанное.
12. Спи, привыкая к новому
Наташа
– НА НОВОМ МЕСТЕ приснись жених невесте, – непонятно зачем повторяю про себя снова и снова, осматриваясь в палате Криса. Его уже перевели из реанимации, вся тумбочка заставлена цветами и открытками. Продюсеры, агенты, менеджеры… Он им нужен в форме, и чем скорее, тем лучше. Койка пуста. Судя по звукам из ванной, Крис принимает душ. Хоть что-то приятное увижу за последнее время.
Я не была у него уже давно. Раньше бы психовала, наверное. Сейчас не знаю, что творится внутри. И рада снова оказаться рядом, но сон уже не кажется таким ярким. Или реальность перетянула на себя одеяло? Слишком много впечатлений…
Шум воды стихает, Крис выходит, завернувшись в полотенце. Невольно любуюсь. Знаю каждую его татушку. Глупо, наверное, но мне они нравятся. В рисунках Криса есть вкус, стиль и что-то непередаваемо драйвовое.
Он не видит меня, думает, что один. И все же я отвожу взгляд, жду, пока он накинет больничную одежду. Не могу иначе. Черт, смущаюсь в собственных снах!
– You?! – Его голос чуть не доводит меня до инфаркта. – Am I goin' crazy?
[8]
– Крис! – Я оборачиваюсь: он стоит, прижимая полотенце, и смотрит прямо на меня. – Ты что… ты меня видишь?
– I don't get you. – Он мотает головой, жмурится и снова недоверчиво таращится. – What's goin' on? Why do I see you?!
[9]
Так, спокойно. Это какая-то новая фича? Как там Мицкевич сказала? Информационное поле? Оно стало сильнее?
Крис меня видит. Нет, он не в коме, иначе был бы в двух экземплярах. И говорит по-английски, то есть это не астральное тело. Но ведь чтобы он реальный видел меня… так не бывает. Не может такого быть…
Я пячусь к стене, мозг отказывается принимать. Что за, черт возьми, хиромантия?! Или это я в коме? И это мое астральное тело? Один фиг: видеть он меня не должен. А может, все-таки наконец обычный человеческий сон?.. Но я никогда не была в этой палате! Мицкевич же сказала: в простых снах только набор из знакомых картинок.
Мамочки!..
– Is that really you? – Крис тоже выглядит ошалевшим. Лицо бледнеет, руки дрожат. – Am I sleeping? God, that's impossible! Say something, please!
[10]
А что я ему скажу? «Привет, я привидение?» Выскребаю из памяти остатки школьной программы, мучительно формулирую свои мысли на английском:
– Привет, Крис… Я сплю. Я… не понимаю, почему ты видишь меня.
– Это прозвучит как бред, но я ждал тебя. Думал, ты исчезла после комы, думал, это глюк… Я сейчас почувствовал тебя. Еще там, в душе. Вот, смотри, – протягивает руку в мурашках. – Видишь? Я чувствовал, что ты пришла.
В нос бьет запах геля для душа и мокрого мужского тела, мне становится не по себе, и я снова делаю шаг назад.
– Нет! – Крис отдергивает руку. – Только не уходи! Пожалуйста! Я ведь не сошел с ума? Скажи честно!
– Я не знаю. Какая разница, что я скажу? Если бы я была галлюцинацией, я бы тоже сказала, что ты в норме.
Крис улыбается, потом вдруг спохватывается:
– Извини, я оденусь. Отвернешься? Только не уходи!
– Я здесь, не переживай. – Послушно закрываю глаза ладонями, слышу шелест одежды. Вот теперь, когда он сам попросил не смотреть, соблазн поглядеть велик. Но я честно держусь.
– Я готов, – доносится до меня, и я опускаю ладони.
Натянул спортивные штаны, а футболкой пренебрег. Для человека, который привык светить мышцей, нормально, но мне как-то… Нет, я и раньше видела его таким, но сейчас, когда он знает о том, что я рядом…
– Ты призрак? – интересуется Крис, не замечая моего смятения.
– Почему?
– Ты прозрачная. В прошлый раз ты была обычная, может, потому, что я сам чуть не умер. А сейчас прозрачная.
– Я живая, – улыбаюсь я. – Мой врач говорит, у меня уникальная способность. Во сне я подключаюсь к каким-то информационным каналам…
– Твой врач? Ты больна?
– Нет. Это вроде дара. Может быть, и у тебя теперь тоже. После комы. Это как-то связано с травмами… Есть такие люди. Наверное, ты один из нас.
– Вроде экстрасенсов? Ты шутишь?
– Нет. Я не могу всего рассказать, но вот моя подруга, например, предсказала аварию.
– Если бы ты не висела в воздухе у меня перед носом, я бы ни за что не поверил. – Крис взлохмачивает волосы. – Но эта кома… У тебя тоже была травма?
Сердце пропускает удар, горло сжимается. Вот он, подходящий момент… Сказать ему, чтобы понимал, с кем имеет дело? И лишиться этой единственной хрупкой связи? Я должна. Я… Это ведь честно? Я всегда поступаю честно.
Нет, мамочки, не могу.
– Вроде того, – отвечаю уклончиво.
– Ты удивительная… – Крис беспардонно разглядывает меня. Хочет коснуться, но пальцы проходят сквозь мое плечо, оставив лишь холодок и мурашки. – Я не могу поверить, что ты со мной… Ты как ангел. Чистая, воздушная…
Воздушная?! Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Воздушная! Скажи это моим весам! Или прошлогодним джинсам. Чистая, говоришь? Ты бы видел мой вечный бардак! Даже во сне я не могу превратиться в модель! Если есть руки, то почему бы не исчезнуть ушкам на попе и брюшку над поясом? Может, я такая прозрачная, что Крис всего этого не видит?
