Признаться, последняя новость удивила меня больше всего: за три прошедших года я успел усвоить, что его величество не уделял этому вопросу никакого внимания. Нет, сами торжества, конечно же, проводились. К ним готовились загодя, нанимались специальные распорядители, готовилось бесплатное угощение. Народ целых три дня мог гулять и веселиться за счет казны. Для этого на главной площади столицы устраивались ярмарки, всевозможные забавы и целые представления, ради которых в Орн загодя съезжались бродячие актерские труппы и известные барды. Однако сам император в этих торжествах не участвовал. Все, на что он его удавалось уговорить, это на минутку явить подданным свой светлый лик, после чего Карриан неизменно уходил в кабинет и работал до изнеможения, стараясь как можно скорее пережить этот утомительный день.
Отчего он так не любил именно эту дату, я уже знал: как раз накануне своего шестого дня рождения его величеству впервые довелось познать вкус предательства. С тех пор прошло много лет, горечь тех событий уже позабылась, однако Карриан не любил об этом вспоминать и другим этого делать не советовал.
И тут он вдруг решил изменить своим привычкам?
Хм.
Меня это, если честно, насторожило, но, когда я спросил, Карриан лишь улыбнулся.
– Хочу отвлечься, – сказал он, ввергнув меня в еще большее изумление. – Устал сидеть в четырех стенах. Надо же когда-то и отдыхать. Не ты ли это повторяешь на протяжении последних трех лет?
Ну… эм… ладно. Отвлечься так отвлечься. Я тоже начал готовиться к мероприятию. А заодно готовить остальных, чтобы в случае чего… а открытые торжества и наличие вокруг императора толпы народа способствовали появлению неприятных сюрпризов… могли быстро и грамотно среагировать.
Само собой, не обошлось и без примерки нового мундира, который был сшит по приказу императора в рекордные сроки. Карриан на этот раз страдал молча, по десять раз на дню примеряя и снимая дорогие тряпки. Меня эта участь, к счастью, миновала – я намеревался присутствовать на мероприятии в своем привычном облачении. Имел на это полное право. Три другие тени, которые продолжали упорно сторониться остальных, вообще этим вопросом не заморачивались. Ну а личный десяток императора давно привык, поэтому запасся камзолами и мундирами на все случаи жизни. Благо им было необязательно, как некоторым, носить каждый день разные вещи.
Еще одно нововведение, которое император сделал после окончания нашего «заточения», это вызвал главного повара и поинтересовался, почему в его штате до сих нет талантливой и сведущей в кулинарном искусстве дочки. Господина старшего повара этот вопрос буквально убил. Здоровенный усатый мужичина ростом под два с лихером метра аж съежился, услышав о Талье, мгновенно вспотел и очень неубедительно пробормотал, что, дескать, дочь совсем ничего не смыслит в «этом серьезном деле».
Император в ответ посоветовал не спешить с выводами и потребовал на обед новомодное блюдо под названием «борщ», о котором здоровяк-повар еще не слышал. Подвести или обмануть повелителя он не посмел, поэтому в тот же день Талья получила заветный белый передничек и накрахмаленную шапочку, а Карриан – понравившееся ему блюдо. Придворные его, кстати, тоже одобрили, так что в ближайшем будущем следовало ожидать и других кулинарных открытий.
Талья была счастлива. Я за нее искренне порадовался и даже на кухню заскочил, чтобы предупредить не особенно довольных поваров, что за каждый волосок, упавший с головы их коллеги в юбке, я спрошу с них лично. А император еще и добавит. Буквально в тот же вечер новоиспеченная повариха заявилась в «белое» крыло и принесла огромный торт, который мы с Каррианом на пару «приговорили». После чего еще долго не могли уснуть, зато пришли к единогласному заключению, что идея припрячь к готовке девчонку оказалась на редкость удачной.
Оставшаяся неделя до начала торжественного мероприятия пролетела как один день.
Избавившись от тягостного влияния перстня, император прямо-таки помолодел, оживился, у него заблестели глаза, и все чаще на его губах мелькала улыбка. Причем преображение было настолько полным, что это ощущал даже я: Карриан и впрямь чувствовал себя прекрасно. Его ничто не угнетало. Ничто не выводило из равновесия. Он стал почти нормальным человеком. Таким, каким я его нашел в самую первую встречу и каким уже не надеялся увидеть.
Это были приятные известия, не скрою. Даже Тизар поразился произошедшей с его величеством перемене. Леди эль Морав в голос расхохоталась, когда навестила нас в эти дни и убедилась, что это не сказки. Один только герцог Тарис относился к переменам скептически. Но его можно понять – ему по должности было положено во всем сомневаться.
Я же был просто рад за Карриана и надеялся, что все скоро закончится. Поэтому с огромным нетерпением ждал, когда же можно будет снять с себя надоевшую до отвращения цепочку и зашвырнуть проклятый перстень в самые густые кусты, какие только найдутся в округе.
Дело дошло до того, что я начал отмечать в блокноте крестиком оставшиеся до дня «икс» квадратики. Император, поймав меня за этим занятием как раз накануне важного мероприятия, понимающе усмехнулся и выразил надежду, что его следующая невеста окажется более благонадежной, потому что три года вынужденного одиночества он… как бы это помягче сказать… слегка одичал в плане противоположного пола. И хотел бы найти действительно понимающую, чуткую, ответственную девушку, которая не устроит еще одного испытания его силе воли.
Я на это лишь легкомысленно отмахнулся.
– Ты еще молод, твое величество. Не думаю, что новая невеста найдется вот так сразу, но оно, наверное, и к лучшему. Пока ее нет, ты успеешь и отдохнуть, и нагуляться, наверстывая упущенное… так что, давай, дерзай. Охмуряй придворных красоток. А я, так и быть, прикрою тебя перед общественностью.
– Балабол, – беззлобно отозвался его величество.
– Какой есть.
Император только фыркнул и отправился спать, по привычке не став гасить в кабинете свет. Я тоже отправился на боковую, а поутру смог оценить его величество уже во всем великолепии. Не знаю, кто именно решил назвать красный и черный цветами императорского дома, но Карриану это сочетание невероятно шло. Ни белый, ни синий, ни чисто черный… именно в этом парадном мундире император смотрелся великолепно, и я откровенно залюбовался, по-доброму завидуя женщине, которая однажды сделает его счастливым.
– Чего лыбишься? – с подозрением осведомился Карриан, когда перехватил мой изучающий взгляд. – Что-то не так?
– Да нет. Просто думаю, стоит ли мне запастись бумагой на вечер.
– Зачем тебе бумага? – еще больше насторожился император.
– Как зачем? Рисовать, конечно.
– Кого?
– Собачек, – с самым серьезным видом ответил я, на всякий случай отступая поближе к выхожу.
Карриан на мгновение растерялся.
– Каких еще… ах ты, поганец!
Я гнусно заржал, с теплотой вспоминая пресловутых совокупляющихся болонок, и поспешил выскочить вон из императорских покоев, пока следом не прилетело что-нибудь тяжелое.
