— Да разве ж я слепая! — перебила его старушка, распахивая дверь шире и впуская его в квартиру. — Не вижу, что творится за окном? Люди — грешники, вот природа и наказывает их…
Она продолжила рассуждать в том же духе, отправляясь в комнату. Михаил же остался ждать в коридоре. Невольно задался вопросом, а что делает эта старушка в нефтяном поселке? Не похоже, чтобы с ней кто-то жил. Да и квартира, кажется, однокомнатная. Бедненькая, но чистенькая. И сама старушка ему тоже понравилась.
— А… выживете тут одна? — вежливо поинтересовался Михаил, с благодарностью принимая зеленку и лейкопластырь.
— А что? — тут же подозрительно воззрились на него старческие глаза.
— Не подумайте ничего. Просто, мне казалось, что живут тут одни работяги, — торопливо принялся оправдываться.
— Ну так, милок, у работяг есть семьи. И у меня была…
— Была? — подметил он печаль в голосе старушки.
— Сын, невестка и внучок, — сокрушенно кивнула она.
Как-то вдруг стало страшно выслушивать ее историю дальше. Но и остановить ее не смог, как и позорно сбежать.
— Погибли сын с невесткой — потонули в море. А Ванюшку забрала сватья к себе жить. Ну а я осталась тута, где могилки любимых, — совсем тяжко вздохнула старушка, и душу Михаила затопила непривычная жалость.
— И вы тут совсем одна живете?
— Одна, милок.
— А на что, извините за нескромный вопрос?
— Так на пенсию сыночка. Он же работал на вышке, и добрые люди решили, что погиб он при исполнении служебных обязанностей. Платят пенсию и мне, и Ванюшке, делят пополам. Ну и свои честно заработанные за жизнь копеечки получаю, — так по-доброму улыбнулась старушка, что сердце Михаила сжалось в сентиментальном спазме.
Захотелось сразу озолотить ее, но разве ж она примет такую помощь? Вот ведь, живет без излишеств, даже в нужде, а сразу видно, что гордая. И память чтит об ушедших раньше нее, что тоже достойно уважения. В общем, количество мысленных зарубок пополнилось еще одной. А старушку Михаил тепло поблагодарил за помощь.
Он ожидал увидеть Нику на диване со страдальческим выражением лица и никак не думал, что будет она стоять у окна, в своих чертовых наушниках и вовсю приплясывать. Вот, значит, как? Нога у тебя болит? Ну держись, симулянтка!
Недолго думая, Михаил приблизился к Нике со спины, зацепился за край полотенца и резко потянул то на себя. Да, не самый умный поступок. Даже мальчишеский и совершенно не достойный уважающего себя мужчины. Но именно эта мысль первой пришла на ум и безумно ему понравилась.
— Ай! — взвизгнула Ника, когда осталась без всего, в чем мать родила.
Голенькая, красивенькая и до ужаса аппетитная и желанная. Михаил не мог оторвать от нее взгляда, жадно скользя им по упругой груди, плоскому животику и манящему треугольнику с легким пушком. И на губах его все шире расползалась улыбка людоеда.
— Ну все, красавица! Теперь я тебя съем! — и пошел на нее.
Ника
«Доигралась, дурочка!» — забилась в мозгу паническая мысль, пока Ника отступала к окну. Больно отступать было некогда, и вскоре она уперлась голой попой в подоконник. А Михаил был уже совсем рядом, и взгляд его не сулил пощады…
Черт дернул ее встать с дивана. Называется, захотелось позлить того, кто проявил о ней заботу и милосердие. Пусть это не искупляло всех грехов Михаила, но в данной ситуации он вел себя очень даже достойно и руки не распускал, что особенно радовало.
— Не надо! — заскулила она, упираясь ладошкой в его грудь в попытке оттолкнуть от себя.
Не тут-то было — Михаил навис над ней как скала, вершина которой упиралась в грозовое небо.
— С огнем решила поиграть? — поинтересовался он низким голосом с хрипотцой, склоняясь к ее лицу.
Сейчас Ника чувствовала себя совсем маленькой и ничтожной перед лицом великой опасности. Паника разрасталась с бешенной скоростью, а на ум, как назло, не шло ничего путевого.
Одна рука Михаила прижалась к ее ягодицам, и он резко притянул Нику к себе. Второй самым бесстыдным образом накрыл ее вмиг восставшую грудь. От возмущения Ника задохнулась — только и могла, что мычать что-то нечленораздельное и елозить в его стальных тисках.
— Не усугубляй ситуацию, малышка, — прошептал он ей в губы, не переставая ласкать грудь.
Ника с ужасом осознала, что отчетливо чувствует его напрягшуюся плоть. И сама она возбуждалась от его ласк против воли, ненавидя себя за это.
— Отпусти, — нашла в себе силы попросить.
— Ни за что! Сейчас ты понесешь заслуженное наказание.
— Ты же?..
Договорить не получилось — его губы накрыли ее, а язык сразу же нагло ворвался в рот. А она всего-то хотела поинтересоваться, не собирается ли он взять ее силой? О какой силе может идти речь, если она уже плавится в его руках и беззастенчиво сочится любовными соками. Ощущение давно забытое, но от этого только более волнительное.
— Я с ума сойду от тебя! — прорычал ей Михаил в губы и подхватил на руки. — Что ты со мной делаешь, мелкая?
Видимо, чтобы она не ответила, он тут же припечатал ее губы новым поцелуем и не выпускал те из влажного и горячего плена, пока не положил драгоценную ношу на диван.
Ника совершенно дезориентировалась в пространстве и времени. Голова шла кругом, кровь пульсировала в висках и не только в них… Возбуждение все нарастало, и Нике хотелось наложить на себя руки. Нет! Сначала заняться любовью с Михаилом, а потом убиться.
Его страсть передавалась и ей. Ника чувствовала, как дрожит Михаил, сдерживая себя, чтобы не наброситься на нее с жадностью голодного зверя. Сама она последними усилиями воли заставила себя превратиться в бревно, чтобы только не поддаться тому шквалу эмоций, что неожиданно нахлынул на нее от его поцелуев и ласк. Но бревно стонало! И делало это невольно, не подчиняясь приказам рассудка. А губы Михаила исследовали тело Ники.
— Ты совершенство! — восторженно пробормотал он, прежде чем приникнуть к ее соску.
Он его посасывал, прикусывал, обводил языком, в то время как вторая рука приближалась к лобку. Ника кусала губы, чтобы сдержать стоны, и пыталась заставить свои руки оттолкнуть соблазнителя. Но вместо этого проклятые руки обхватили Михаила за шею и притянули для очередного поцелуя.
— Черт! Я сейчас взорвусь!..
Стоило ему это только произнести, а руке пробраться между ног Ники к самому сокровенному и мечтающему о порции ласк, как затрезвонил телефон.
Так громко!
Шокирующе!
Отрезвляюще!
Сразу вернулась способность соображать и действовать. Да и Михаил отвлекся на звонок.
— Гучков, — чертыхнулся он, нажимая на кнопку ответа.
