И хоть сказал господин Оливьер, что наказание временное, он, Влад, такого не допустит. Это ж надо, чтобы здорового человека обездвижить! И как он это делает, нечистая сила…
Влад покинул отделение интенсивной терапии и вышел на улицу. Оказавшись за воротами больницы, огляделся по сторонам.
Рядом с ним тут же остановился красный «фольксваген».
– Шеф, куда едем? – спросил, выглянув в окошко, смуглый джигит с маленькой бородкой.
В первый момент Влад хотел отмахнуться от водилы, но потом наклонился и спросил:
– Не видел тут недавно женщину средних лет?
– Женщина – нэт, не видел, – тут же отозвался джигит.
Влад разочарованно вздохнул и выпрямился, но джигит продолжил:
– Одна женщина нэ видел. Видел две женщина. Нэ захотели со мной ехать, нэ понравился я им.
– Две женщины? – переспросил Влад. – Средних лет?
– Средних, средних, очень средних.
– Из больницы вышли?
– Конэчно, из больницы. Откуда здесь еще? Со мной ехать нэ захотели, с дэдом поехали.
– С кем? С дедом?
– С дэдом, с дэдом.
– С каким таким дедом?
– Работает здесь, как я. На сером «опеле» ездит. Плохой машина, старый, совсем как дэд. А женщины с ним поехали, со мной нэ захотели. Обидно, понимаешь…
– На сером «опеле», говоришь?
– На сером, на сером. Слушай, зачем тебе дэд? Поехали со мной, я лучше тебя довезу!
– Мне ехать не надо, мне надо этого деда найти. Я тебе заплачу как за поездку, если ты мне его поможешь найти.
– Плати.
– Поможешь? – Влад достал кошелек.
– Помогу, только дэнги давай!
Влад протянул купюру:
– Ну, и где его искать?
– А что его искать? – Джигит спрятал деньги в карман. – Незачем его искать. Вон он едет!
Действительно, на дороге показался невзрачный серый «опель».
Влад призывно махнул рукой.
Автомобиль остановился, и Влад уселся на переднее сиденье.
– Куда едем? – повернулся к нему водитель, скромный лысоватый дядечка лет шестидесяти.
– Внуки? – вместо ответа спросил его Влад, кивнув на фотографии на приборной панели.
– Внуки, внуки! – Водитель привычно заулыбался. – А кто же еще? Верочка, Ванечка и Васенька. Шесть лет, пять и четыре. Самый лучший возраст…
– Внуки – это хорошо, – неопределенным голосом проговорил пассажир. – И еще лучше, когда у них все в порядке.
– Это в каком смысле? – переспросил водитель, отчего-то перестав улыбаться.
– Ты подвозил сегодня отсюда двух женщин средних лет?
– А мы что, перешли на ты? – настороженно переспросил водитель.
– Перешли, перешли, ты разве не заметил? Так ты подвозил двух женщин?
– Выходите, – процедил водитель. – Или выходи – раз уж мы перешли на ты.
– Зря ты так! – вздохнул Влад.
– Машина моя, хочу – везу, не хочу – не везу. Выходи!
– Зря! – повторил пассажир и вдруг схватил одну из детских фотографий. – Это Ванечка? Или нет, это, наверное, Васенька. Какие красивые глазки… – Он достал из кармана складной нож, выбросил лезвие и проткнул глаза ребенка на фотографии. – Жаль будет, если с этими глазками что-нибудь случится…
Водитель сжал зубы, напрягся, потянулся к бардачку, но пассажир ударил его по руке и прошипел:
– Сидеть! Я тебя последний раз спрашиваю – подвозил сегодня двух женщин?
Водитель уронил руки на колени, опустил глаза и без всякого выражения проговорил:
– Подвозил…
– Куда?
Водитель молчал. Влад взял вторую фотографию, пристально взглянул на нее.
– К Финляндскому вокзалу…
– Точнее!
– Боткинская улица… ночной клуб «Грязный шакал»…
– Это другое дело! – Влад вернул фотографию на место, открыл дверцу и проговорил: – Внуки – хорошее дело!
Надежда проснулась поздно, когда осеннее солнце уже вовсю светило в окно. Небо было ярко-синее, как летом, однако с улицы веяло прохладой, все же сентябрь. Надежда посмотрела на себя в зеркало и осталась очень недовольна. Под глазами синяки, сами глаза опухли – еще бы, столько спать! Хотя и легла под утро.
Надежда решила провести весь день с пользой для здоровья. Она долго пробыла в ванной, а когда вышла, услышала, что звонит городской телефон, но добежать не успела. Муж, наверное. Ну, перезвонит. Надежда ждала звонка от Ирины Муравьевой, та должна была сообщить ей, что готова отдать паспорт и все остальное, тогда Надежда вернет ей сумку, на том и простятся. Хотя сейчас, после того как она узнала, что такое оберон, Надежде не хотелось с ним расставаться. Хорошо бы еще понять, как он работает.
За домашними делами время текло незаметно. Надежда прибралась в квартире, уложила волосы, нанесла на лицо питательную маску и включила телевизор, потому что очень непривычно было находиться одной в пустой квартире, кота и того не было.
Шел выпуск новостей.
– Ночная авария на Задунайском проспекте! – бойко тараторила ведущая. – Повреждены восемь машин, есть раненые, к счастью, легко. Причиной аварии послужила халатность водителя одной из машин по перевозке больных. Тот плохо закрыл двери, и каталка с больной оказалась на проезжей части.
Надежда оживилась и подбежала к телевизору. На экране показывали сломанную каталку, затем камера переместилась вправо. В объектив попала машина «скорой помощи», задняя дверь которой была открыта, и оператору удалось заснять старуху с забинтованным лицом и торчащими клоками жидких седых волос.
– Она! – ахнула Надежда. – Клюшкина! Ну до чего живучая старуха оказалась! Восемь машин в аварии пострадали, а ей хоть бы хны!
– Всех на чистую воду выведу! – говорила старуха в микрофон скрипучим, но чрезвычайно бодрым голосом. – Всем расскажу, какие порядки в той больнице! Людей похищают и на органы продают! И куда полиция смотрит? Их всех сажать надо!
– Потерпевшая утверждает, – раздался голос за кадром, – что ее похитили какие-то люди, хотели убить, но ей чудом удалось выбраться из машины.
– Бог помог! – Снова показывали старуху. – Ангела послал!
Тут камеру перевели на очумелого мужика, который сидел рядом со старухой и смотрел прямо перед собой дикими глазами. Старуха крепко держала его за руку.
– Не завидую я персоналу варваринской больницы, – сказала Надежда вслух и выключила телевизор.
Внезапно до нее дошло, что старуха сейчас поднимет шум, в больнице начнется проверка, спохватятся, что вторая больная тоже пропала. А как ее фамилия? Вот же паспорт, а там и фамилия, и год рождения (это бы еще ладно, не до возраста тут), а вот и адрес черным по белому. Надежду начнут искать. Ой, как нехорошо…
