— Мария, как ты могла? — укорил жену Тони, и она тут же повинилась:
— Прости, я хотела как лучше...
Дженаро возмутил их диалог. Полыхая праведным гневом, он набросился на сына с упреками:
— Это ты должен просить прощения у Марии! Она святая! Она заботилась о семье, не требуя за это благодарности. Я тоже ничего не знал, поэтому прости меня, Мария! Спасибо тебе за всё, что ты делала для меня и моего непутёвого сына, который занимается чёрт знает чем! Он, видите ли, борется за счастье всего человечества, но не думает о собственной семье и не в состоянии прокормить даже себя, не говоря уже о жене и ребёнке!
— Отец, перестань! Я никогда не хотел жить за счёт Марии, она может это подтвердить, — сказал в своё оправдание Тони. — Ты не вправе меня упрекать, потому что и сам, как выяснилось, кормился на её деньги!
Дженаро вскипел ещё больше:
— Я вдвое старше тебя, но я работал как мог! Я не тратил себя на любовниц, как ты, и не шлялся по всяким забастовкам и стачкам, где мне тоже запросто могли бы проломить голову! И я был вознаграждён за мои старания: сначала мне предложили играть в ресторане, а теперь у меня будут сольные концерты. Вы не беспокойтесь, дона Мариуза, вам не придётся нас кормить бесплатно. Отныне я буду платить за всю свою семью!
— Нет, мне не нужны твои деньги! — вдруг упёрся Тони. — Я сам как— нибудь выкручусь.
Для Дженаро это было равносильно пощёчине. Он обиделся и огорчился. Стал обвинять Тони в неуместной гордыне, потом принялся упрашивать его, умолять, но Тони упрямо отказывался взять отцовские деньги.
В конце концов Дженаро раздражённо махнул рукой и ушёл к себе в комнату.
А Тони отправился на работу. Весь день он провёл в раздумьях, то и дело, вспоминая слова отца: «Мария — святая!» Лишь теперь до него стал доходить истинный смысл этих слов. Тони вспомнил, что и сам в прежние времена воспринимал Марию именно так — не зря же он когда— то изваял её в образе святой Девы Марии! А потом телесные услады с Камилией затмили светлый образ Марии...
Он вдруг отчётливо понял, что Мария никогда не предавала их любовь — даже когда её насильно выдали замуж, она продолжала хранить верность ему, Тони, и это дорогого стоит. А вот он оказался жалким предателем и лгуном! Его ведь никто не заставлял жениться на Камилии, а тем более изменять Марии потом, когда они уже воссоединились и жили вместе.
«Бедняжка, сколько же бед она вытерпела! — пожалел он Марию. — Каково ей было остаться одной, беременной! Тосковать обо мне в разлуке, стремиться ко мне всей душой... Она ушла от мужа сразу по приезде в Бразилию, даже ещё не отыскав меня и не зная, что я женат... А потом ей пришлось терпеть мою подлую измену, моё гнусное враньё!.. Но и тогда она продолжала верить в силу нашей любви и делала всё возможное, чтобы сохранить её. Отдала все свои деньги ради того, чтобы мы жили вместе, и моему сыну не было бы за меня стыдно!..»
Так размышлял Тони, и ему самому было очень стыдно за себя. Поэтому он твёрдо решил положить конец своей двойной жизни и после работы отправился к Камилии, намереваясь поставить точку в их отношениях.
Тони не знал, что она теперь большую часть времени проводила на ткацкой фабрике, и пошёл на швейную, но ему повезло застать там Камилию.
— Ты вернулся! Какое счастье! — воскликнула она, увидев Тони. — Я знала, что ты вернёшься! Пойдём в мой кабинет. Мне не терпится тебя обнять и расцеловать.
— Пойдём, — сказал Тони, смущённо улыбаясь.
Он рассудил, что для такого важного объяснения, которое ему предстояло, действительно необходимо уединённое место — не в цехе же им прощаться на виду у всех! А Камилия расценила эту улыбку иначе:
— Ты всегда такой серьёзный, а сегодня улыбаешься. Это потому, что ты вернулся с той фазенды один? Сбежал и от жены, и от земли?
— Нет, наоборот, — ответил Тони. — Я и не заметил, что улыбаюсь. Но если так, значит, это улыбка прощания.
— Что?! — Ошеломлённая услышанным, Камилия остановилась, не дойдя нескольких шагов до своего кабинета.
— Да, Камилия, я пришёл, чтобы попрощаться с тобой навсегда, — пояснил он.
— Что это значит? Ты будешь жить на фазенде и никогда не вернёшься в Сан— Паулу?
— Нет, с фазендой у нас ничего не вышло. Мария по неопытности купила непригодную землю. Её обманули, она лишилась всех своих денег...
— Мне не интересно слушать про фазенду и про Марию! — прервала его Камилия. — Ты скажи прямо, что с тобой стряслось? Почему ты вздумал со мной распрощаться?
— Потому что я больше не хочу и не могу обманывать Марию. Она святая! Я буду жить с ней и сыном, а ты постарайся забыть меня и тоже устроить свою жизнь.
— Значит, она святая? А я кто?
— Ты хорошая, Камилия. Ты всегда будешь жить в моём сердце как светлое и доброе воспоминание.
— Но я не хочу быть воспоминанием! — топнула ногой Камилия, а в её глазах блеснули слёзы. — Я хочу быть твоим настоящим и будущим!
— Прости меня. Это невозможно. Я пришёл только затем, чтобы внести полную ясность в наши отношения. Чтобы ты больше не ждала меня и ни на что не надеялась. Прости меня и прощай!
С этими словами он ушёл, а Камилия ещё долго рыдала, запершись у себя в кабинете.
Домой она пришла обозлённой на весь белый свет. Ципоре нагрубила, мимо Эзекиела пронеслась как фурия, и он в растерянности спросил:
— Что с тобой, дочка? От тебя искры сыплются!..
Камилия ему не ответила, прошла к себе в комнату и обессиленно упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку.
Спустя некоторое время она услышала робкий стук в дверь — это Ципора, опасаясь накликать на себя гнев дочери, пришла сообщить, что к ним в гости пожаловали Жонатан и Самуэл.
Камилия же, как ни странно, оживилась, услышав имя Самуэла:
— Он— то мне как раз сейчас и нужен!
Ципора от удивления выкатила глаза и на всякий случай сказала:
— Ты только его не обижай, умоляю тебя.
— Не беспокойся, мама, сегодня я буду с ним ласковой, как никогда, — ответила Камилия.
Ципора подумала, что её дочь решила, наконец, взяться за ум, то есть оставить мечту о Тони и благосклонно принять ухаживания Самуэла. Но Камилией в тот момент управляла только жажда мести. Она придумала, как отомстить и Тони, и Марии одновременно. Это был жестокий, беспощадный план мести, осуществление которого Камилия собиралась поручить Самуэлу.
Уединившись с ним в гостиной, она сказала, что ненавидит Тони и готова выйти замуж за Самуэла, если он исполнит её просьбу.
— Я сделаю всё, что ты захочешь! — тотчас же заявил Самуэл.
— Тогда слушай меня, — одобрительно кивнув, начала Камилия. — Ты должен соблазнить Марию, жену Тони.
