Лишённый удовольствия общаться с Камилией, он вместе с Маркусом и примкнувшим к ним Жозе Мануэлом проводил вечера в борделе, где они в основном пили вино и играли в карты.
Маркус ходил туда из— за Жустини, которая теперь соглашалась ублажать его лишь за деньги — как обычного рядового клиента, а он считал это унизительным для себя и не терял надежды восстановить с ней прежние отношения.
Жозе Мануэл посещал это заведение исключительно за компанию с Маркусом, поскольку ему было невмоготу проводить вечера в одиночестве, без Нины. Там он частенько напивался, но даже пьяным не мог воспользоваться услугами проституток, которые соревновались между собой за право переспать с таким красавчиком. Жозе Мануэл давал им деньги, но при этом говорил:
— Извини, девочка, я люблю свою жену и целовать других женщин не могу.
Однажды он, будучи сильно пьяным, прямо из борделя поехал к Нине, пел у неё под окном серенады, клялся в любви, молил о прощении. Нина его к себе не впустила, а он в результате разбудил весь бедняцкий квартал, да ещё и расшиб себе голову, споткнувшись на лестнице. Спасибо, Мариу сжалился над ним — увёл в свою комнату, где Жозе Мануэл и провёл остаток ночи.
Самуэл был единственным из этой троицы, кто не обделял своим вниманием жриц любви. Но и он, подвыпив, неизменно заводил речь о девушке неземной красоты, которая ранила его в самое сердце. Шлюшки подшучивали над ним, говорили, что неземных красавиц не бывает, все — земные, и он, вероятнее всего, преувеличивает достоинства своей возлюбленной.
Самуэлу было неприятно это слышать, и однажды он сказал, что предъявит доказательства — покажет им фильм, отснятый в доме Камилии. Для этого он специально принёс в бордель кинопроектор и устроил демонстрацию своей киноленты. Народу в холле набилось едва ли не больше, чем в городском кинотеатре, потому что фильм хотели посмотреть не только шлюшки, но также и многочисленные клиенты заведения. Премьерный показ фильма прошёл на ура. Все зрители, включая шлюх, признали Камилию необычайно красивой и обворожительной. Правда, девицы заметили себе в утешение, что ещё не известно, какова она в постели. Но эта ложка дёгтя не смогла испортить триумфального настроения Самуэла.
А между тем ему очень повезло, что накануне, заболел Дженаро, и в тот вечер его не было в борделе. Будь там Дженаро, он бы точно пошёл на скандал и запретил бы показывать в таком непотребном заведении фильм о своей бывшей невестке.
Он так и сказал Маркусу, когда тот на следующий день сообщил ему о демонстрации фильма в борделе.
А Тони и вовсе пришёл в ярость:
— Он показывал это проституткам?! Я убью его!
— Не понимаю, отчего ты так взъерепенился, — сказал Маркус, пытаясь остудить его пыл. — Ты же сам работал среди этих проституток, и твой отец там работает...
Тони не стал его слушать. Он помчался к Самуэлу и потребовал, чтобы тот отдал ему киноленту.
— С какой стати? — насмешливо спросил Самуэл. — Это моя собственность.
— Но Камилия — не твоя собственность! — гневно возразил Тони.
— Ты же живёшь с другой, — напомнил ему Самуэл. — А Камилию, похоже, до сих пор ревнуешь к посторонним мужчинам?
— Нет, не ревную. Я слышал, ты хочешь на ней жениться? Так знай, что такую женщину, как Камилия, нужно уважать! Отдай плёнку, или я начищу тебе физиономию!
Самуэл вспомнил, как однажды столкнулся с Тони на фабрике у Камилии, и подумал, что они, вполне вероятно, до сих пор ещё встречаются. А это значит, что возможен крупный скандал. Тони обо всём расскажет Камилии, она — своим родителям, и тогда ему, Самуэлу, уже точно будет заказана дорога в дом Эзекиела.
— Я отдам ленту, только не тебе, а Камилии, — сказал он.
Тони согласился на компромисс, но пригрозил, что обязательно выяснит у Камилии, получила ли она ту злосчастную плёнку.
Угроза оказалась нелишней: Самуэл в тот же день вручил Камилии свой фильм, причём сказал, что делает это по требованию Тони.
— Тони?! А он откуда узнал про этот фильм?!
— Я показывал его нескольким знакомым, — туманно объяснил Самуэл. — Да это не важно. Я дарю тебе этот фильм, а заодно и кинопроектор. Посмотришь на себя со стороны, какая ты красавица!
Но Камилии в тот момент было не до фильма. Она думала только о Тони и рвалась к нему всей душой. «Если Тони не понравилось, что Самуэл показывал фильм своим знакомым, это может означать лишь одно: он любит и ревнует меня!» — сделала отрадный вывод Камилия.
А после этого, её уже ничто не могло удержать на фабрике — она помчалась к Тони в пансион, рискуя столкнуться лицом к лицу с Марией. Однако в тот день Камилии везло во всём: Тони сам открыл ей дверь, и никто не заметил её прихода. Обрадовавшись своему везению, она бросилась к Тони и жадно впилась губами в его губы.
Её безумная страсть вызвала у Тони ответный отклик, но он всё же совладал с собой.
— Ты с ума сошла! — сказал он с мягким укором. — Нас же могут увидеть!
— Так пойдём куда— нибудь в другое место... В гостиницу! — сказала она, задыхаясь от волнения.
— Подожди меня на улице, — шепнул ей Тони. — Я скоро выйду.
Марии он сказал, что подрядился на один вечер в ресторан, будет играть там на фортепьяно.
Мария сразу же почуяла неладное. Опять ресторан! Хоть бы придумал какую— то другую отговорку! «Ладно, посмотрим, в котором часу он сегодня вернётся и принесёт ли деньги, заработанные в том ресторане!» — подумала она, хотя уже сейчас могла ответить на оба вопроса.
Дженаро, опять не работавший в ту ночь из— за болезни и потому знавший не понаслышке, в котором часу вернулся домой его сын, тоже заподозрил Тони во лжи.
Утром Дженаро устроил ему допрос с пристрастием, и Тони не стал отпираться — ответил коротко и чётко:
— Я был с Камилией.
— Боже правый! Я так и думал... — огорчился Дженаро. — Зачем тебе это нужно? Ты живёшь с Марией, у. вас ребёнок...
— Папа, я наперёд знаю всё, что ты можешь сказать, — с досадой прервал его Тони. — Но вчера Камилия сама пришла ко мне, я её увидел и — не устоял. Мы поехали в гостиницу.
— Какой кошмар! В гостиницу! Неужели в тебе совсем не осталось стыда?
— Это сильнее меня, папа, — признался Тони. — И сильнее Камилии. Когда мы видим друг друга, в нас обоих будто вспыхивает огонь.
— Мужчина должен управлять своими страстями! — резонно заметил Дженаро.
Тони усмехнулся:
— Это очень трудно. Тебе этого не понять, ты всю жизнь прожил с мамой.
— И почему все молодые думают, что старики никогда не были молодыми? — тоже усмехнулся Дженаро. — Послушай одну историю, которую ты уж точно не знаешь. Я был женат на твоей матери, когда встретил восхитительную девушку. О, Мадонна! Как она была хороша! Когда я смотрел на неё, во мне тоже вспыхивал огонь. Но ты к тому времени уже появился на свет, и я понимал, что не имею права поддаваться соблазнам. С той девушкой мы даже ни разу не поцеловались... А у'тебя тоже есть сын, и ты за него в ответе. Забудь Камилию. Беги от неё как от чумы! Образумься, наконец, очень тебя прошу!
