– Ты чего нюни распустил? Такой большой, парень почти, и плачешь!
Тот оторвал кулачки от лица, настороженно посмотрел на неё, затем на Ардиса. Признался:
– Мамку с папкой поменяли! Прям ночью, пока я спал.
Ардис и Клапа переглянулись.
– А ну рассказывай! – потребовал парень, подступая к мальчишке.
– Чего рассказывать? Вчера дядька Брынь с друзяками из деревни приехали. Мамка к соседке сбегала за спотыкачом. Ну, сели они пить и гуторить, а меня спать уложили. Я и заснул. А проснулся – кричат все, по хате бегают, друг друга признать не могут. И меня не признали. Не папка с мамкой они уже, а меняные какие-то. Потом они за двор убёгли, а я остался. – Мальчишка жалобно посмотрел на Ардиса. – Дядь, а чё, всех скопом поменяли? Где ж мне теперь мамку с папкой искать?
– Дома оставайся, они сами тебя сыщут, – посоветовал Ардис первое, что в голову пришло.
– И не сиди на пороге, чай, не лето! – добавила Клапа. После тёплого хлева её и саму била дрожь – в рваном-то платье! – Пошли, спать тебя уложу. Утром всё образуется. Утро вечера мудренее.
Малец не противился, и она обняла его за плечи, увела в дом. Ардис остался во дворе сам. Можно было от души почесать затылок и пораскинуть мозгами.
Предположение мальчишки было не таким уж и глупым. Всех поменяли, значит… Похоже на то. И не просто поменяли, а вернули в исконные тела, данные при рождении. Бедняки получили назад молодость, не заплатив ни монеты, а богачи… С богачами выходила закавыка. Которые первый раз менялись, ясно – старыми сделались. Но таких кот наплакал! А куда те подевались, что третью жизнь жили, четвёртую или, скажем, десятую?
Задача была мудрёной. Ардис скрёб затылок, пока из дому вновь не выглянула Клапа. Она успела нарядиться в тёплую шерстяную кофту, поверх накинула синий праздничный зипун. Второй, мужской, держала под мышкой. Подошла, протянула одежду Ардису:
– Накинь, а то застудишься, не ровен час.
Ночь, и правда, выдалась холодная, предзимняя. Сквозь прорехи в тучах проступало звёздное небо, обещая к утру первый заморозок. Ардис поёжился, сообразив, что успел-таки замёрзнуть, сунул руки в рукава подставленной одёжки. Подумал, что в Берестовье ещё тепло, в палисадниках доцветают хризантемы, в окрестных оврагах полно спелого тёрна и боярышника. И даже Грязная улица не показалась такой уж грязной и вонючей.
– Как звать тебя? – тихо мурлыкнула женщина.
– Ардис из Берестовья. Для друзей – Ард.
– Из Берестовья? Это в Верхотурьевском округе? Градоначальник там пузатый, и усы чуть не по пояс.
– О, а врала, что не знаешь.
– Так… вспомнилось. Рассказывал, наверное, кто-то. А я Клапа из Черножупья. Да я говорила уже! – Она засмеялась каким-то вибрирующим, грудным смехом. И, припав к самому уху парня, шепнула: – Ард, полюбиться чуток не желаешь?
Ардис ошарашенно уставился на неё:
– Ты чего?
– А чего? – Женщина сразу насупилась. – Знаешь, сколько годков я мужика не пробовала? Думаешь, старой быть сладко? А я ж молодая на самом деле, мне любиться хочется!
Ардис попятился. Конечно, женщина была аппетитная, в самом соку. Но не валить же её на спину только ради этого? Он не паскудник какой!
– Э-э-э… давай попозжей? Надобно глянуть, чего в городе делается. Неужто и впрямь всех скопом поменяли?
Женщина хотела было накинуться на него с возмущениями и упрёками, но передумала. Запрокинула голову, посмотрела туда, где сквозь пелену туч пробивалось свечение Небесного Города:
– Как это – всех поменяли? Разве такое бывает, чтоб без Небожителей меняться? И без монет!
Что Ардис мог ответить? Вчера… нет, не вчера, а до того, как заснул в Зале Таинств, и он бы высмеял подобную глупость. Но сегодня всё изменилось, сегодня он видел это воочию.
– Ты подожди, а я схожу разведаю, – торопливо предложил он. – Я ненадолго.
Клапа решительно покачала головой:
– Не, я с тобой пойду. – И тут же спохватилась. – А деда того так в хлеву и оставим связанным?
Бросать умалишённого – в том, что старик спятил, Ардис не сомневался – одного не годилось. Потому он распорядился:
– Развяжи, и пусть катится куда глаза глядят. Некогда с ним нянькаться.
Клапа кивнула, побежала к сараю. Через две минуты вернулась. Дедок спешил за ней по пятам.
– Ты помнишь, где твой дом? – подступил к нему Ардис. – Где ты жил, помнишь? Сможешь найти?
Старик задумчиво посмотрел на него, кивнул. И ткнул пальцем в землю:
– Помер я. А теперя живой!
Парень досадливо крякнул. Отцепиться от умалишённого оказывалось не так-то и легко.
Калитка была распахнута настежь. Ардис осторожно выглянул на улицу, вышел. Здесь было темно и пустынно, как и в степи, начинающейся в двух десятках шагов от угла двора. Зато с противоположной стороны, от Нижнего Города, гвалт и грохот доносились всё громче. И вроде зарево занималось – не иначе пожар! Да что ж это делается в стольном Княжграде?!
Вдруг неподалёку громко крякнул клаксон, из-за заборов, тянущихся вдоль околицы, вырулило большое тёмно-красное ландо – видно, компания богатеев ездила к реке развлекаться. Моторную повозку так водило из стороны в сторону, что сомневаться не приходилось: либо возница неумелый, либо упился в драбадан наравне с пассажирами.
– Глянь, вон какие-то люди стоят! – завопил женский голос. – Давайте у них спросим!
Ландо дёрнулось, словно подстреленная лошадь, замерло, чуть не ткнувшись носом в стену дома напротив. Из раскрытых окон высунулись радостные молодые рожи:
– Эй, паря, вас, часом, сегодня ночью назад не меняли?
– Меняли, – с готовностью ответила вместо Ардиса Клапа, высунувшаяся из-за его плеча.
– Видать, Небожители праздник людям устроили. Всех безудачников в удачников обратили! Мы прям в этой колымаге проснулись, представляете?! Во, катаемся теперя! Поехали с нами, мож, чего интересного углядим!
Ответить Ардис не успел.
– А ну погодь! – Дверь ландо распахнулась, наружу выпрыгнул крепко сложенный парень на голову выше него. – Да я ж признал этого супостата! Ох, счас я с ним поквитаюсь!
Сжав кулаки, кинулся вперёд. Но не к Ардису и Клапе, оцепеневшим от эдакой неожиданности, а к топтавшемуся у калитки старику-умалишённому.
– Это ж процентщик, кровопийца! – Парень вопил всё громче, распаляя в себе ярость. – Он же у меня последние монеты выгреб, какие от мены остались! Что, не помогло золотишко? Не помолодел, да?
И саданул старика кулаком в челюсть. Куриная шея дёрнулась, голова глухо ударилась о косяк. Тщедушное тело сползло на землю.
– Не тронь! – опомнился Ардис. – Умалишённый он!
