Шестнадцатого декабря появился декрет ВЦИКа и Совета народных комиссаров «О расторжении брака», а 18 декабря — «О гражданском браке, о детях и о введении книг актов состояния». Оба закона были куда прогрессивнее, чем принятые к тому времени в большинстве европейских стран. За два дня новое правительство по предложению Коллонтай решило проблемы, копившиеся десятилетиями.
Развод теперь без труда мог получить любой из супругов. В декрете говорилось: «Брак расторгается вследствие просьбы о том обоих супругов или хотя бы одного из них». Задача судьи состояла только в том, чтобы решить, с кем останутся несовершеннолетние дети и кто будет давать средства на их воспитание.
Второй декрет заменил брак церковный гражданским, установил равенство супругов (в том числе в праве на общую семейную собственность и на свои доходы) и уравнял в правах внебрачных детей с законнорожденными. Рожденные вне брака тоже получили право на алименты. Причем отцовство устанавливалось судом на основе заявления матери. Как пишут современные исследователи, законодательство обеспечило презумпцию материнской правоты; вообще говоря, это называется государственным феминизмом (см.: Социальная история. Ежегодник. Женская и гендерная история: Сборник статей. М., 2003).
В декрете говорилось:
«1. Российская Республика впредь признает лишь гражданские браки.
Лица, желающие вступить в брак, словесно объявляют или подают о том по месту своего пребывания письменное заявление в отдел записей браков и рождений при городской (районной, уездной или земской) управе. Церковный брак, наряду с обязательным гражданским, является частным делом брачующихся.
2. Заявление о желании вступить в брак не принимается: а) от лиц мужского пола ранее 18 лет, а женского — 16 лет от рождения. В Закавказье туземные жители могут вступать в брак по достижении женихом 16 лет, а невестою 13 лет; б) от родственников по прямой линии… в) от состоящих в браке и г) от умалишенных…»
Некоторые историки полагают, что поспешность принятия декрета о гражданском браке диктовалась желанием большевиков отнять у Церкви основную сферу влияния. Но едва ли это был главный мотив для Коллонтай. Ею руководило страстное желание уравнять женщину в правах с мужчиной. И как только она получила возможность реализовать свои идеи, она это сделала.
Уравнение в правах детей, рожденных вне брака, было особо благим делом. Она избавила таких детей (а их было немало) от клейма, которое на них ставили. Видный большевик, председатель Минского совета Карл Иванович Ландер писал в автобиографии: «Я имел по тогдашним условиям несчастье принадлежать к категории заклейменных презрением незаконнорожденных..»
Конечно же Первая мировая война и революционный год нанесли удар по семейной жизни.
Митрополит Московский и Коломенский Тихон (Василий Иванович Белавин) сообщал Святейшему синоду: «За последние два года (1915–1916) Московская духовная консистория несла усиленные труды по исполнению бракоразводного делопроизводства… К войне присоединилась революция, удесятерившая оплаты труда и жизненные на все продукты цены, а число бракоразводов непомерно стало расти. Если в 1916 году и даже в январе — феврале текущего 1917 года бракоразводных дел поступало пятьдесят — шестьдесят в месяц, то ныне число таковых поступлений доходит до ста тридцати и более в месяц…»
Временное правительство 14 июля 1917 года выпустило декрет «О полной свободе религиозной совести», который признавал гражданскую регистрацию браков. Но пойти дальше министры не осмелились. Рассчитывали на решения Церкви.
Религиозный философ Николай Николаевич Фиолетов оставил подробное описание открытия 15 августа 1917 года, в день Успения Пресвятой Богородицы, в Москве Первого Всероссийского церковного собора.
На литургии, которую совершили три митрополита: Киевский — Владимир, Петроградский — Вениамин и экзарх Кавказский — Платон в Успенском соборе в Кремле, присутствовали члены Временного правительства. На Красной площади отслужили торжественный молебен. Со всех концов Москвы подошли многолюдные крестные ходы с хоругвями и иконами.
Шестнадцатого августа в храме Христа Спасителя собор приступил к работе.
— Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сии? Святители Божии, пастыри и сыны человеческие! Прорцыте на кости сухие, дуновением всесильного Духа Божия одухотворяще их, и оживут кости сии и созиждутся, и обновится лице Свято-русския земли, — такими словами закончил свое приветственное слово митрополит Московский владыка Тихон (Белавин), будущий патриарх…
Избирали патриарха 5 ноября 1917 года под гул артиллерийской канонады — большевики брали власть в Москве. После окончания молебна старейший член собора митрополит Киевский Владимир вскрыл опечатанный ларец, в который были вложены жребии с именами кандидатов, а специально для этого вызванный из Зосимовой Пустыни старец иеромонах отец Алексий на глазах всего собора вынул из ларца один из жребиев и передал его Владимиру.
— Тихон, митрополит Московский, — при гробовом молчании всех присутствующих провозгласил митрополит Владимир.
Собор предполагал рассмотреть вопрос и о расторжении брака. Но произошла Октябрьская революция. Новая власть одобрила декреты, написанные Александрой Коллонтай. 20 января 1918 года Совнарком принял еще и декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах, отделив церковь от государства, а школу от церкви.
Нарком Коллонтай подписала приказ:
«Несмотря на провозглашенную Российской Республикой полную свободу совести, учебные заведения, подведомственные Комиссии Государственного Призрения, ссылаясь на неполучение надлежащих циркуляров, проводят политику нетерпимости.
Напоминаю, что Закон Божий служит предметом изучения только для желающих всесторонне усвоить историю происхождения религий и ознакомиться с философией существующих вероучений. Никакое принуждение к посещению уроков Закона Божьего больше допущено быть не может.
Начальство всех подведомственных Государственному Призрению учебных заведений не должно препятствовать выраженному желанию воспитанников и воспитанниц о выходе из религии…»
Поместный собор с советской властью не согласился и декларировал 4 марта 1918 года: «В этих декретах, изданных без сношения с Православной церковной властью и с полным пренебрежением к требованиям христианской веры, допускается расторжение брака через гражданский суд, и притом только вследствие просьбы обоих супругов или хотя бы одного из них. Этим открыто попирается святость брака, который по общему правилу является нерасторжимым, согласно учению Спасителя нашего (Мф. 19:9), и только в исключительных, определенных случаях может быть расторгнут церковной властью…»
Собор обсудил доклад «О поводах к расторжению церковных браков».
Митрополит Сергий (Страгородский) призывал понять, что есть супруги, которым вместе жить нельзя и не надо их заставлять:
