Разные люди работали в секретариате Сталина. Одних он выдвинул на повышение, от других избавился. Только одного Поскребышева постоянно держал возле себя. Человек необразованный, но исполнительный, оказался идеальным помощником. Его жену посадили, а он продолжал служить Сталину.
Коллонтай писала:
«Дорогой Александр Николаевич.
Очень прошу Вас при случае передать Иосифу Виссарионовичу мой самый душевный привет и горячую благодарность. Оба чемоданчика с моим личным архивом я на днях получила. Это облегчит мне работу над III частью моих воспоминаний, включая 17 год, я надеюсь, что книга выйдет к 30-летию (имелась в виду годовщина революции. — Л. М.).
Скажите Иосифу Виссарионовичу, какую огромную радость он доставил мне возвращением материалов, которые я уже считала потерянными. Думаю, что книга будет полезна партии и нашим задачам сейчас. Спасибо и Вам, дорогой Александр Николаевич, за содействие и помощь.
С искренним товарищеским приветом и уважением
А. Коллонтай».
Александра Михайловна не привыкла сидеть без дела. Трудилась над мемуарами. Каждый день к ней приходила машинистка. В 1945 году воспоминания Коллонтай были опубликованы на шведском языке в Стокгольме. Небольшой отрывок появился в журнале «Октябрь», в девятой книжке за 1945 год.
Она попросила прозаика Абеля Наумовича Пантилева, чтобы он взял на себя разбор ее дневников дореволюционного периода. Писательницу Валерию Анатольевну Герасимову (первую жену председателя Союза советских писателей Александра Александровича Фадеева и двоюродную сестру кинорежиссера Сергея Аполлинариевича Герасимова) уговорила взять на себя ту часть дневников, где речь шла о женском движении. Герасимова до войны редактировала журнал «Смена». А общее руководство работой Коллонтай поручила академику Майскому, о чем написала ему в августе 1948 года.
Старые знакомые уходят
Александру Михайловну очень радовали сын, невестка и внук. Не забывали и другие родственники. 17 ноября 1948 года она поделилась с Щепкиной-Куперник: «Мои праздники прошли очень приятно, у меня жили Миша и Ира, тоже как бы приехавшие ко мне в деревню, на Калужское шоссе.
Володя (внук. — Л. М.) и его хорошенькая и симпатичная приятельница забегали подкрепиться и шли дальше с группой студентов, в один вечер успеть побывать на четырех концертах и потанцевать, не покупая билетов, по их выражению, «прорываться в зал». Здесь сейчас дирижер Мравинский, мой племянник. Он культурный и симпатичный человек, на днях был у меня.
Понемногу работаю с Ларисой Ивановной…
За детей моих я сейчас тоже спокойнее. Ира встала на работу, а Миша, благодаря переводу на инвалидность, может соблюдать необходимый ему режим, и поэтому чувствует себя лучше…»
Размеренное течение жизни лишь иногда нарушали форсмажорные обстоятельства. Ей часто писала одна восторженная студентка из Красноярска. Александра Михайловна дисциплинированно отвечала. А студентка вдруг прилетела в Москву, пришла к Коллонтай и честно призналась: она желает стать дипломатом, а жить во время учебы вознамерилась у Александры Михайловны… Коллонтай и Эми пришли в ужас. Пришлось Коллонтай отправить ее обратно в Красноярск за свой счет — денег девушке хватило только на поездку в столицу.
Четырнадцатого мая 1949 года Александра Михайловна писала о своей жизни Вере Юреневой: «Мы с Эми живем очень тихо, однообразно, как полагается летом. Я строго распределила день: утром два часа работаю, потом Эми везет меня на чудесные прогулки в парк или в лес, оттуда вид на реку Клязьму, в четыре часа обед, вечером Эми мне читает вслух «Ярмарку тщеславия» Теккерея… Эми ходит в кино два раза в неделю…
Я отдыхаю без разговоров и встреч.
Жду Мишу и Иру в июле…»
Ее по-прежнему волновала текущая политика. В начале марта 1949 года Коллонтай с удивлением прочитала в «Правде», что Вячеслав Михайлович Молотов освобожден от поста министра иностранных дел, как говорилось в официальном сообщении, в связи с необходимостью сосредоточиться на руководстве Советом министров СССР.
Эта формула не могла ввести ее в заблуждение: Молотов снят. Но за что? Вот этого она не понимала.
По Москве пошли разговоры, что арестована жена Молотова — Полина Семеновна Жемчужина, которая некогда работала у Коллонтай в женотделе. 29 декабря 1948 года на заседании политбюро Жемчужину исключили из партии.
Молотов не посмел и слова сказать в защиту жены. И лишь при голосовании позволил себе воздержаться. Естественный, но в те времена мужественный поступок (были и такие партийные лидеры, которые просили дать им возможность своими руками уничтожить своих родственников, объявленных «врагами народа»).
Сталин сказал Молотову:
— Тебе нужно разойтись с женой.
Молотов всю жизнь страстно любил Полину Семеновну. Вернувшись домой, пересказал жене разговор с вождем. Жемчужина твердо сказала:
— Раз это нужно для партии, значит, мы разойдемся.
Характера ей тоже было не занимать. Она собрала вещи и переехала к родственнице — это был как бы развод с Молотовым.
Двадцатого января Вячеслав Михайлович, пытаясь спастись, написал Сталину покаянное письмо: «При голосовании в ЦК предложения об исключении из партии П. С. Жемчужиной я воздержался, что признаю политически ошибочным…»
Письмо Молотова — это предел человеческого унижения, до которого доводила человека система. Самые простые человеческие чувства — любовь к жене и желание ее защитить — рассматривались как тяжкое политическое преступление.
Двадцать шестого января 1949 года Жемчужину арестовали. Членам ЦК Министерство государственной безопасности разослало материалы из ее дела. Там было много гнусных подробностей, придуманных следователями с явным желанием выставить Молотова на посмешище. В материалах МТБ утверждалось, что Жемчужина, уже не юная дама и вовсе не легкомысленная по характеру, была неверна мужу, и даже назывались имена ее мнимых любовников…
Все послевоенные годы прошли в бесконечных интригах. Члены политбюро постоянно менялись местами в зависимости от часто менявшегося настроения Сталина. Вождь устал и очевидно терял интерес к делам. Возраст и состояние здоровья не позволяли Сталину полноценно работать. Но снимать и назначать он еще мог.
У Сталина не было вечных друзей. У него был только вечный интерес — сохранение полной и единоличной власти. А друзья и соратники менялись. И он предпочитал держать их в страхе, в том числе арестовывая их жен, детей и других близких родственников.
Коллонтай поразило, что Сталин произвел в министры иностранных дел Андрея Януарьевича Вышинского, бывшего меньшевика.
Почему Вышинский выжил? Это изумляло не только Коллонтай. Никто не в состоянии проникнуть в логику Сталина, но надо понимать, что при очередном повороте истории и Вышинский тоже мог попасть под колесо. И он-то об этом знал, помнил, не забывал ни на секунду, что любой день на свободе может быть для него последним. Ему завидовали, а его во сне преследовали кошмары. Сталину как раз и нужны были люди, которых гонит страх и которые поэтому превращаются в лакеев.
