В этот момент раздался звонок. Удивившись, кто это может быть так поздно, я сняла трубку.
— Алло! Вера? — не дожидаясь ответа, зашептала Маша. — Ты еще не спишь?
— Нет, а что? — я отложила книгу.
— Алевтина в точности описала машину, на которой эта Света приезжала к Марфе! Номер «777»! Они заодно!
— Кто заодно? — мне не поспеть за Машиной мыслью. К тому же когда она успела сходить еще раз к Алевтине?
— Тот, чья эта машина, и Светка! — рявкнула Маша. — Узнай завтра у Олега, не забудь! Надо любыми средствами эту машину отыскать!
После некоторой паузы Кондратьева продолжила заговорщицким тоном:
— Знаешь, что мне еще Алевтина сказала?
— Понятия не имею.
— Что у Марфы и градусника-то не было! Его снаружи принесли! — произнесла Мария Гавриловна.
— Маша, — я потерла рукой висок, — ты хочешь сказать, что Марфу Лукину убили градусником?
— Не градусником, а ртутью из него, — обиделась Маша. — И потом, Алевтина говорит, что Марфа Андреевна каждый раз просила у нее градусник, когда было нужно. А своего у Лукиных не было. Какой-то один неработающий. Марфа же скупая была до жути. Все мастерскую искала, где бы ей градусник починили. Утверждала, будто это возможно.
— Ладно, утро вечера мудренее, — примирительно вздохнула я. — Завтра Олег выяснит про машину, тогда подумаем. И про градусник, — я зевнула, — и про Свету…
— Спокойной ночи, — пробурчала Мария Гавриловна.
Я подумала, что она как пить дать теперь до утра не заснет, будет ходить из угла в угол и строить версии. Кто и как мог убить старушку Лукину при помощи градусника? А главное — зачем? Ведь, как Олег говорит, завещания она не составляла, ничего никому не продавала да и жила бедно. Все, что было ценного в доме, ее муж Михаил Евфстафьевич продал, дабы поддержать любимую коммунистическую партию на выборах. И что могло понадобиться неизвестной девушке в квартире Алевтины? Непонятно…
«ЗОЛОТОЕ КОЛЕСО» УДАЧИ
Надо сказать, что я самый популярный повар среди моего внука. Моя кухня вне конкуренции. Утренние оладьи удались на славу. Олег слопал три штуки, запил их не кофе, а свежезаваренным какао с молоком и поехал на работу в райском расположении духа. Разумеется, на прощание я как бы между прочим напомнила:
— Про машину не забудешь, хорошо?
— Хорошо, бабулечка, — тут же согласился внук и умчался вниз по лестнице. Лифта в нашем доме по утрам не дождаться.
Оставшись одна, я убрала посуду, неспешно приготовила завтрак для себя и вышла на балкон. Августовское утро выдалось поразительно погожим для Питера. Неправдоподобно идеальным. Воздух теплый, но еще свежий. Тополиный пух кружится по двору. Машин во дворе нет — те, у кого они есть, либо на даче, либо на работе. Прямо под балконом качаются зеленые раскидистые кроны деревьев. А ведь эти самые клены, тополя, березки мы сажали пятнадцать лет назад и представить не могли, что они вымахают до пятого этажа! Еще через пару лет и в нашей квартире всегда будет густая тень от их веток.
Мечтательно вздохнув, я подумала, как хорошо было бы иметь дачу. Небольшой домик, садик, огород для души. Так, чтобы одни клубничные грядки. Жмурясь на яркое солнце, я потянулась в удобном кресле. На лоджии у нас некое подобие веранды. Сюда поместилось старое кресло и небольшой круглый телефонный столик. По утрам я устраиваюсь здесь на балконе с чашкой кофе и книжкой. Так хорошо, что даже какую-нибудь песенку хочется мурлыкать.
— Море, море, мир бездонный… — заскрипела я, стараясь, чтобы никто, кроме меня самой, этого не услышал. Уши мне оттоптало, должно быть, целое стадо медведей. Не то чтобы очень большое, так, обычная медвежья семья из пяти-шести особей среднего размера. Но петь, как обычно бывает в таких случаях, люблю. В последнее время даже меньше комплексую. Как ни включу телевизор, там полно таких, как я. Поют в свое удовольствие и не стесняются. — В белой пене…
Внезапно сонный утренний воздух пронзил резкий рев сирены «Скорой помощи».
— Вера! — раздался с нижнего балкона густой флегматичный бас Марии Гавриловны. — Ты там?
— Ага, доброе утро, Маша, — ответила я, не отрываясь от книги.
— Слышишь «Скорую»?
— Слышу.
— Только бы не к нам, — резюмировала Мария Гавриловна.
В отличие от нашего спартанского балкончика у Маши все гораздо основательнее. Двойное остекление, обшивка вагонкой, цветочные горшки. Диванчик выполняет одновременно функцию ларя для овощей, а самодельный балконный столик зимой превращается в дополнительный холодильник.
Однако рев сирены приближался.
— Гляди, Вера, кому-то, похоже, плохо! — Мария Гавриловна показала сверху своей палкой на карету «Скорой помощи».
Я прищурилась. С такого расстояния только по общим очертаниям могу догадаться, что предо мной такое. Близорукость мучит.
— Может, детский врач?
— Не-а, участковый педиатр пешком ходит, ему даже машину не выделяют. Серьезное какое-то дело, — уверенно пробасила Маша. — Ого, смотри, к подъезду Лукиной подъехали. Погоди-ка… Смотри, это же Рая! Дочка Алевтины! Смотри, видишь, в белой футболке?
— Извини, Маша, — я пожала плечами.
— Что-то у меня предчувствие какое-то нехорошее. Идем вниз! Ой, Господи, только бы не Алевтина!
Быстро собравшись и оставив свой кофе на столике, я вышла из квартиры и вызвала лифт. Спустилась за Машей.
— Только что в их квартиру звонила, никто не отвечает! — лицо Кондратьевой покрылось крупными пятнами.
Я пошла чуть быстрее, оставив медлительную Марию Гавриловну позади. Все хочу набраться смелости и предложить Кондратьевой отказаться от обильных ужинов на ночь и ее любимого густого какао. Все-таки лишние пятьдесят килограммов для людей нашего возраста не очень-то полезны. Быстрым шагом приблизившись к карете, увидела, что перед подъездом стоят Рита из пятнадцатой квартиры с коляской и Рая.
— Ой, Вера Афанасьевна, здравствуйте, а я вам звоню, звоню! — тоненьким, надрывным голоском тут же запричитала Рая.
— Что случилось? — во рту неожиданно пересохло, а в ушах возник неприятный шум.
— Только не волнуйтесь, хорошо? — Раиса взяла меня за руку. — Говорят, что у мамы сердечный приступ, но, по-моему, ее кто-то очень сильно напугал! И все вещи! Ничего не перевернуто, а рамочки для фотографий все перепутаны, белье в шкафу как попало свернуто! В квартире кто-то был! Можете Олегу позвонить? Я вышла, хотела сама к вам бежать!
— Что-нибудь украли?
— Вроде нет, — покачала головой Рая. — Деньги на месте, золото тоже, из техники у мамы и не было ничего особенного.
— Алевтина? — раздался за спиной напряженный, прерывающийся хриплой отдышкой голос Марии Гавриловны.
