Жулии было очень неловко оттого, что они с отцом приехали в дом Сан-Марино сразу после вчерашнего скандала, не дав человеку возможности прийти в себя. Но Отавиу вообще не помнил о том, что вчера был здесь в гостях, поэтому остановить его не представлялось возможным
Предупрежденный Жулией по телефону, Сан-Марино успел внутренне подготовиться к этому внезапному визиту, и встретил их с такой безоблачной улыбкой, как будто и впрямь не пережил никаких потрясений накануне.
— Отавиу, здравствуй, проходи… Мой друг, Жулия, как я рад! Усаживайтесь поудобнее.
— Ответь мне. Сан, на один вопрос. Я больше не могу ждать! — сразу же приступил к главному Отавиу.
— Спрашивай!
— Это очень важно, Сан. Пообещай, что скажешь только правду.
— Да, конечно!
— Это я убил отца?
— Да что ты такое говоришь, папа! — в ужасе воскликнула Жулия.
— Умоляю, Сан, не щади меня, — продолжал в том же духе Отавиу. — Скажи правду. Я должен знать! Это я убил отца?
Он так сильно разволновался, что Антониу м Жулия принялись вдвоем его успокаивать, А Сан-Марино при этом еще раз повторил всем известную историю про рак легких, от которого якобы и умер несчастный Григориу.
Отавиу несколько успокоился, но потом опять недоверчиво спросил:
— А ты меня не обманываешь?
Сан-Марино стало не по себе от пристального взгляда Отавиу, но ответил он твердо, уверенно:
— Истинная, правда! А с чего это ты вдруг?
— Понимаешь, мне снилось, будто я убиваю отца. Ужасное ощущение! Алекс говорит, что это всего лишь ночной кошмар, но я должен был спросить у тебя, у моего брата.
Сан-Марино вновь принялся успокаивать от Отавиу, уверяя, что это и вправду не более чем дурной сон.
В конце концов, Отавиу ему поверил и поблагодарил его.
— Спасибо, брат. Ты снял камень с моей души.
Домой Отавиу вернулся не просто в хорошем, а в приподнятом настроении. Да еще и Сели порадовала его своим чудесным выздоровлением.
— А где моя дочь Бетти? — спросил Отавиу. Вас должно быть трое!
— Мы разбирали вещи в подвале, Бетти нашла там какое-то платье и захотела примерить его у себя в комнате, пояснила Онейди.
— Платье? Это интересно! — оживился Отавиу. — Чье же это может быть платье? Пожалуй, я пойду к Бетти, посмотрю.
Он ушел, а Алекс с тревогой взглянул на Жулию.
— Я уже всего опасаюсь, — признался он. — Любая вещь из прошлого вызывает в нем болезненные реакции. Спальня сеньора Григориу, балкон… Кстати, там, в подвале, мы нашли портрет сеньора Григориу, но я пока его на всякий случай припрятал.
— А вы не видели там портрета моей мамы? — оживилась Жулия. — Он висел у нас над обеденным столом и очень нравился папе. Я это хорошо помню.
— Нет, не видели
— Куда же он подевался?
Возможно, еще найдется. Мы ведь не все ящики разобрали.
Пока они тут беседовали, Отавиу заглянул в комнату Бетти, увидел ее в свадебном наряде Евы и радостно воскликнул.
— Ева! Наконец-то ты приехала!.. Нам уже пора к венцу?
Он очень напугал Бетти. Она бросилась к отцу, подумав, что он сейчас опять лишится чувств. Но Отавиу лишь тряхнул головой, словно прогоняя остатки мелькнувшего перед его глазами видения, и произнес удивленно:
— Бетти?
— Да, папочка, это я, Бетти.
— А куда у тебя это платье? Точно такое я купил Еве к нашей свадьбе.
— Вероятно, это оно и есть. Я нашла его в подвале, в каком-то сундуке. Мне захотелось посмотреть, как я буду в нем выглядеть. По-моему, оно прекрасно сохранилось и мне к лицу.
— Ты тоже собираешься замуж? — удивился Отавиу.
— А почему бы и нет? — озорно улыбнулась Бетти.
— А кто твой жених? Я забыл.
— Мой жених — Арналду. Но он и сам еще об этом не знает, папа
Уверенность, с какой Бетти продвигалась к своей цели, в тот же вечер принесла первые плоды: Арналду заглотал крючок под названием «ревность» и, отшив соперника, роль которого успешно исполнил Раул, увез Бетти в роскошный отель, где они и провели ночь.
Глава 25
После того как Шику осознал, что любит Жулию, и признался в этом самому себе, а потом и ей, он уже ни от кого не скрывал ни своих чувств, ни своих намерений относительно строптивой Жулии Монтана. Коллеги сначала подшучивали над ним, так или иначе обыгрывая скандальные Таблетки Любви, а потом даже стали сочувствовать ему.
Были среди них и те, кто отказывался верить Шику: уж слишком долго он считал Жулию своим
заклятым врагом, имея на то все основания после колумбийской командировки. А потом ведь была еще история с украденной темой для статьи! Такое далеко не всякий сможет простить, не говоря уж о том, чтобы влюбиться в человека, поступившим с тобой так подло.
— Я понимаю, что это розыгрыш и мистификация — говорил Шику, например, его товарищ по работе Дину — никак не соображу, в чем же тут смысл. Что ты затеваешь? Это наверняка какой-то хитроумный план мести. Я прав?
— Тебе так же трудно что-либо втолковать, как и моей бывшей жене, — отвечал ему на это Шику. — Ты же знаешь Лусию Элену? Она если что вобьет себе в голову, то выбить это можно только вместе с головой. Мы пять лет в разводе, а она все думает, что я в нее тайно влюблен. Я ей уже открытым текстом сказал, что люблю Жулию, но она, точно как ты, не верит! У Лусии Элены своя логика: если не женишься, значит, не любишь, а просто блефуешь!
— У твоей Лусии Элены богатая фантазия! — засмеялся Дину. — А я даже представить не могу тебя рядом с Жулией, да еще в свадебном фраке! Ха-ха-ха!.. Не смеши меня!..
Между тем откровенный разговор с Лусией Эленой оказался не совсем бесполезным: до нее, наконец, дошло, что Жулия — не очередное мимолетное увлечение Шику, а нечто более серьезное. Об этом она и сказала Жудити. А та ее просто высмеяла:
— Я знаю эту Жулию! Она отдала Шику в заложники колумбийским боевикам! Ты что-то не так поняла и все перепугала.
— Нет, он мне прямо сказал, что любит ее и хочет на ней жениться.
— Если ты не бредишь, то, значит, мой сын сошел с ума, — пришла к заключению Жудити. — И его надо срочно лечить!
Приехав к Шику в редакцию, она громко, не обращал ни на кого внимания, спросила:
— Это правда, что ты влюбился в предательницу Жулию Монтана?
— Говори тише, мама, — поморщился от досады Шику.
— Франсиску Мота, отвечай, я приказываю! — произнесла она еще громче.
— Мама, пойдем, я тебя провожу, и по дороге мы поговорим.
