Подумав о пасторе, я машинально бросил взгляд на церковь, но смотреть там было уже не на что. На ее месте остались только обугленные руины, которые в свете прожекторов пожарных машины выглядели как покосившиеся надгробия на каком-то фантастическом кладбище. Впрочем, разглядывал я их недолго. Прыгнув за руль своей «Хонды», я дал полный газ и помчался домой, втайне мечтая о глотке «Гейторейда».
Притормозив у поворота к дому Эймоса, я увидел, что в окнах нет света. Значит, Аманда и Мэгги не там, понял я, сворачивая на нашу подъездную дорожку. Остановив фургон, я взбежал на ступеньки заднего крыльца, зовя Мэгги по имени, и вдруг остановился как вкопанный. Ведущая в кухню противомоскитная дверь-экран была сломана и сорвана с петель.
Некоторое время я напряженно прислушивался, но, не уловив ничего подозрительного, на цыпочках вошел в кухню. Выглядела она так, словно по ней пронесся торнадо. Стол был опрокинут, двух стульев не хватало, а оставшиеся почему-то валялись в коридоре, ведущем в спальню. По полу были разбросаны миски и кастрюли, из буфета были вытащены все ящики, а их содержимое – в том числе все наши вилки и ложки – валялось у меня под ногами, словно опавшие осенние листья. Вся стеклянная и фарфоровая посуда была побита, и поблескивающие в лунном свете осколки устилали половицы сплошным ковром.
– Мегс?..
Стараясь ступать как можно тише, я прокрался к дверям гостиной. Мой барабан, который обычно лежал на каминной полке, валялся на полу, и из самого его центра торчал кухонный нож. Кофейный столик лежал ножками кверху, диван был опрокинут.
– Мэгги! – Я побежал по коридору, перепрыгивая через мебель, обувь, настольные лампы и сорванные со стен светильники. Что бы здесь ни произошло, Мэгги, несомненно, отбивалась до последнего. Уже у самой двери нашей спальни я услышал ворчание Блу. Завернув за угол, я увидел, что он сидит в углу и скалит на меня (на меня!) зубы, а Мэгги окровавленной грудой валяется на полу перед ним.
– Мэгги!!!
Слава богу, она дышала, но ее избитое лицо распухло и почернело. Губы были рассечены, глаза, закрытые багровой опухолью, почти исчезли, рубашка висела клочьями.
Блу негромко заскулил, ткнул меня носом, и я увидел, что он тоже весь в крови.
Наклонившись, я осторожно взял Мэгги на руки. Она застонала, потом закашлялась и обхватила меня одной рукой за шею. Вторая ее рука бессильно повисла. Я вынес Мэгги из дома и бережно уложил на заднее сиденье фургона. Блу тоже запрыгнул внутрь и улегся на полу рядом с ней. Захлопнув за ними дверцу, я сел за руль и помчался по подъездной дорожке к шоссе.
Уже сворачивая в сторону города, я машинально бросил взгляд в сторону дома Эймоса и заметил струйку дыма, выбивавшуюся из-под крыши над кухней. В темном окне промелькнули языки растущего пламени, но я не стал останавливаться. Оглянувшись на разбитое лицо Мэгги, я переключил передачу, увеличил скорость и не отпускал педаль газа, пока не добрался до Диггера.
Въехав на пандус отделения экстренной помощи, я увидел одного из недавно назначенных заместителей Эймоса, который регулировал движение. Он попытался направить меня на парковку, и я едва его не переехал, но все-таки успел затормозить прямо напротив широких двойных дверей приемного покоя. Выбравшись из кабины, я бросился к боковой дверце, чтобы достать Мэгги из салона. Помощник Эймоса подскочил ко мне и направил мне в лицо луч фонаря, но, увидев мою жену, отступил в сторону и приказал остальным сделать то же.
Я положил руку ему на плечо.
– У Эймоса в доме пожар.
Потом я взял Мэгги на руки и вошел в двери приемного покоя. Блу следовал за мной по пятам. Дежурная за стойкой бросила на нас только один взгляд и сразу схватилась за трубку телефона. Бросив в нее несколько слов, она нажала на кнопку и махнула мне рукой в сторону двери с надписью «Только для медицинского персонала», которая медленно отворялась. Я двинулся туда и, пройдя коротким коридором, оказался в просторной, ярко освещенной палате, где уже собралось несколько сестер и санитарок. Одна из них показала мне на каталку в углу, и я, бережно опустив Мэгги на клеенку, отвел с ее лица влажные, слипшиеся волосы.
Почувствовав мое прикосновение, Мэгги с трудом открыла заплывшие глаза и попыталась улыбнуться. Она что-то сказала, но я не понял ни слова и наклонился ближе. Мэгги снова открыла рот, но закашлялась, забрызгав меня кровью, которая текла у нее изо рта. Наконец она справилась с собой и проговорила чуть слышно:
– Почему… ты так долго?..
Глаза у меня защипало, по щекам потекли слезы.
Господи, позаботься о моей жене!
Санитарка уже разреза́ла на Мэгги джинсы. Ее коллега взяла меня за плечо и увела в угол. Именно в этот момент дверь отворилась и в палату вошла Аманда в цветастом сестринском халате.
Санитарка усадила меня на стул и вернулась к Мэгги. Когда они закончили среза́ть с Мэгги одежду, Аманда собрала ее и положила на пол рядом с моим стулом. Дружески коснувшись рукой моего плеча, она повернулась и тоже пошла к Мэгги. Как дела у Эймоса и ее отца, я по-прежнему не знал, но ее присутствие здесь подсказало мне, что у них все более или менее в порядке.
Потом я подобрал с пола джинсы Мэгги и сразу увидел, что сзади они пропитались темной кровью. Мои руки тоже были в крови почти по плечи.
Медсестры и санитарки устроили Мэгги поудобнее, промыли и перевязали ссадины и ушибы, дали успокоительное и, подложив под нее специальную впитывающую подушку, повезли на рентген и компьютерную томографию. Аманда отправилась с ней; она сопровождала Мэгги повсюду, а я остался в приемном покое. Сидя у окна, я смотрел на улицу и ждал.
Минут через десять Мэгги привезли обратно, и я поднялся со стула и шагнул к ней. Я сразу увидел, что она плакала, но ей, по-видимому, дали сильное обезболивающее, и сейчас она пребывала в полусонном состоянии. Потом ко мне подошла Аманда со свежей подстилкой в руках. Я осторожно приподнял Мэгги, и Аманда поменяла подстилку. На лице ее застыло выражение сострадания.
– Когда я… когда я проезжал мимо вашего дома, он… – с трудом выдавил я.
Она кивнула, не отрывая взгляда от лица Мэгги.
– Я знаю.
Спустя еще пару минут в приемном покое появился Фрэнк Палмер. Он о чем-то посовещался с дежурным терапевтом и подошел к нам. Следом за ним медсестра подкатила какой-то прибор, похожий на аппарат УЗИ. Они нанесли на живот Мэгги изрядное количество геля и принялись водить по нему датчиком, похожим на лейку душа. Глаза у Мэгги то и дело закрывались, но она изо всех сил старалась не заснуть.
Пока шло обследование, Аманда обошла каталку кругом и, встав рядом со мной, взяла меня за руку. По ее щекам текли слезы, но она молчала. Остальные сестры о чем-то переговаривались вполголоса. Доктор Палмер смотрел в основном на экран аппарата и лишь время от времени издавал какой-то неопределенный звук.
В какой-то момент от входа в палату донеслось какое-то шарканье, я повернулся в ту сторону и увидел Эймоса. Он был в больничном халате и опирался на костыль. Рот его прикрывала кислородная маска, а следовавшая за ним сиделка прижимала к его затылку пузырь со льдом. Выглядел он, надо сказать, неважно – пожалуй, я еще никогда не видел Эймоса в таком состоянии. Его лодыжки покрывала какая-то густая красная мазь, а голова выглядела так, словно Эймоса треснули бейсбольной битой.
