Лусия крепко обняла своего милого Александра, от души желая ему покоя.
Во второй половине дня Энрики отправился на работу. Все то время, что он сидел в камере предварительного заключения, он переживал, что не помогает отцу, что отсутствует в такое горячее время, в самый разгар восстановительных работ. И стоило ему оказаться на свободе, как он отправился в офис. Разумеется, первой, кого он там встретил, была Анжела.
Она радостно приветствовала его, но Энрики сразу же разозлился.
— Лучше не притворяйся! – сказал он. – Ты же от души желала, чтобы я сгнил в тюрьме!
— Никогда я не пыталась навредить тебе, Энрики, — принялась со страстью возражать Анжела. – Все это время я только и делала, что защищала тебя! И буду защищать тебя и дальше, хоть и знаю, что ты убил свою жену.
— Ты ненормальная, Анжела! По-моему, ты просто спятила! – заявил Энрики, отшатываясь.
— Я всегда была ненормальной, потому что сходила по тебе с ума, — с той же страстью продолжала Анжела. – Никто не будет любить тебя так, как я! Никто! Никакая Селести! Запомни это, Энрики!
И, глядя на эту совершенно потерявшую разум женщину, Энрики вдруг успокоился.
— А ты запомни другое, — сказал он. – Сядь и выслушай меня внимательно.
Он взял ее за руку и усадил в кресло.
— Мне тебя очень жаль. Ты больна и поэтому вправе делать все, что тебе вздумается. Делай все, что хочешь, но к нам с Селести это не имеет никакого отношения. Тебе никогда не разлучить нас. Никогда!
Анжела никогда в жизни не слышала такого голоса у Энрики. Он говорил спокойно, без всякого эффекта, но это спокойствие и было самым убедительным. Этот юбочник, готовый бежать за любым смазливым личиком и оставить любую красавицу ради следующей, теперь был уверен в своей привязанности, и к кому?! К гулящей девке!
Энрики вышел, тихонько прикрыв за собой дверь, словно и в самом деле имел дело с тяжелобольной. Анжела вызвала Одетти.
— Отмените назначенное на четыре совещание, — распорядилась она. – У меня срочная встреча.
Она успела сделать ответный ход, и ей было что сказать следователю.
В кабинет Машаду она вошла как всегда уверенная в себе.
— Может быть, вопросы, которые я буду задавать, покажутся вам нескромными, — начал следователь, — но нас в первую очередь интересует истина, поэтому мы вынуждены проверять все поступающие нам сведения. Свидетельница дона Селести Роша считает, что вы любите дона Энрики Толедо и готовы на все, лишь бы разлучить дону Селести с ее женихом.
— Да, это правда, я люблю Энрики Толедо. Но я никогда не знала, что любовь – это преступление, — сказала Анжела самым кротким тоном, на какой была способна. – И к доне Селести я не могу испытывать добрых чувств, это тоже правда, потому что с Энрики мы были вместе в юности, когда учились в университете, и снова сошлись после его развода. У нас все было хорошо до тех пор, пока не появилась эта Селести!
— Дона Селести обвиняет вас в том, что вы ее шантажировали, надеясь таким образом прекратить их отношения с сеньором Энрики Толедо, — начал проверять следующее утверждение следователь.
— Шантажа не было, была просьба. Когда я узнала, чем эта женщина занималась раньше, я попросила ее держаться подальше от Энрики и не вынуждать меня знакомить его с малопривлекательными подробностями ее биографии. Она стыдилась собственного прошлого и держалась в стороне от Энрики. При чем тут шантаж?
— Она заявила, что это вы подбросили ей пистолет, — продолжал Машаду.
— Ревнивая женщина способна на все. Проще всего обвинить соперницу, не так ли? – Анжела словно бы взяла следователя в свои союзники. – Не знаю, должна ли я вам это рассказывать, но я чувствую, что должна себя хоть как-то защитить от нападок. Словом, горничная Селести по имени Дарси работала у меня. Прислуга всегда болтает больше, чем нужно. Словом, она мне сказала, что, когда полиция нашла пистолет, Селести очень разнервничалась и попыталась спрятать драгоценности.
— Какие драгоценности? – поинтересовался Машаду.
— Не могу точно утверждать, но судя по описанию, те самые, что украли у доны Вилмы Толедо в день убийства.
Селести заглянула в кабинет Энрики.
— Мне придется съездить домой. Звонила Дарси, она очень взволнована и просила срочно приехать.
— Мне за тобой заехать? – спросил Энрики, поднимая голову от бумаг. За десять дней накопилось столько новостей, что он торопился как можно скорее войти в курс дела.
— Я тебе позвоню из дома, — решила Селести. – Я просто представить себе не могу, что там у нее случилось.
— Я тебя жду. Ты же знаешь, что я заказал столик в «Виньети Перуччи». Там все так уютно, по-домашнему. Не за тем я вышел на свободу, чтобы давиться в тесном воротничке.
Они оба весело рассмеялись. Селести помахала на прощание и уехала.
Дверь ей открыла Дарси, но за дверью стояли полицейские. Доне Роша был предъявлен ордер на обыск дома.
— Опять? – с изумлением спросила Селести. – Интересно, что вы ищете на этот раз?
— Уже нашли, — послышался голос молодого полицейского, и он показал ей драгоценности, которые совсем недавно находились в сейфе Энрики. – Эти драгоценности принадлежали доне Вилме Толедо, и вам придется дать кое-какие объяснения, не здесь, а в участке. Вот ордер, вы арестованы.
— Я должна позвонить своему адвокату, — проговорила Селести.
— Позвоните из участка.
Следователь Машаду позволил ей позвонить адвокату, и Селести сообщила Александру, что арестована.
— Я уверена, что это – дело рук Анжелы, — сказала она Машаду. – Эти драгоценности были у нее.
— Мы все выясним, — пообещал ей следователь.
Полицейский был готов защелкнуть на прелестных ручках Селести наручники, но Машаду остановил его.
— Нет-нет, дона Селести будет хорошо себя вести, так ведь? – сказал он и вопросительно посмотрел на Селести.
Глава 26
Селести прошла суровую школу жизни, и выпавшее на ее долю новое испытание приняла куда спокойнее, чем Энрики. А когда оглядела женщин, сидевших в камере, то с усмешкой подумала, что снова вернулась в свой ночной клуб, где когда-то работала, ведь и там тоже были не одни только проститутки, но и наводчицы, и воровки. И при этом, за редким исключением, все они были еще совсем неплохими тетками, правда, зачастую со скверными характерами и исковерканной судьбой. Селести научилась с ними ладить, не подлаживаясь, и это ей сейчас очень помогло.
Когда ее стали расспрашивать, за что она загремела, она, не чинясь, рассказала свою историю. Кое-кто уже знал о ней из газет, и всем было любопытно поглядеть на живую участницу.
— А я ведь видела, как ее убивали, — вдруг сказала одна из заключенных. – Зря они тебя забрали, кокнул ее высокий худой мужчина.
