— Я хочу, чтобы вы поговорили с Кларой, рассказали, что действовали по моей просьбе, убедили ее, что никакого Центра я не взрывал, потому что она мне не поверит.
Клементину улыбнулся, уверенный, что Анжела сейчас назначит время, когда поедет к Кларе. Собственно, они могли бы поехать вместе, и он бы просто подождал в машине или погулял по соседней улице. Или, пока они будут разговаривать, он мог бы купить Кларе какой-то подарок, потому что шампанское, чтобы отпраздновать случившееся чудо в кафе, наверняка найдется...
— Но ты же его взорвал, Клементину, — холодно заявила Анжела. — И я ни о чем с тобой не договаривалась.
— Как это взорвал? Что за глупость! — возмутился он.
— Тебе виднее как, — так же холодно продолжала Анжела. — Ты признался в этом сам.
Клементину вдруг услышал свой собственный голос: «Как я ненавижу Сезара Толедо! Он растоптал мою жизнь! Пусть он построит новый Центр, и я опять... опять его подорву!»
— Ты сделал это, чтобы убить свою сестру, ее сожительницу и получить наследство. Ты знал, что завещание в твою пользу, — прибавила Анжела.
— Хорошо, что хоть в этом я не признался, — горько усмехнулся Клементину. — Но вы оказались большим чудовищем, чем я себе представлял.
Он был потрясен коварством этой женщины. Будь проклят тот час, когда он взял ее в союзники!
— Магнитофоны теперь чувствительные, — издеваясь, заявила Анжела.
— Но для полиции даже этого маловато, — тоже с издевкой подхватил Клементину.
Он выхватил у Анжелы плейер и вытащил кассету, готовясь ее разорвать в клочки.
— Клару я вам не отдам! — выкрикнул он. — И пленку уничтожу!
— Это копия, — холодно сообщила гостья. — Оставь в покое Клару. Забудь о ней. А что касается полиции, то она сама разберется, улика для нее это или нет.
Клементину онемел. Он смотрел на женщину в брючном костюме, которая чувствовала себя хозяйкой положения, смотрела на него как на червя, которого может уничтожить, стоило ей только этого захотеть. Смотрел и думал. Им владело не бешенство, двадцать лет тюрьмы многому его научили, он знал, что бешенство чаще всего гибельно, а спасает холодным трезвый расчет. Он должен был победить это чудовище.
— Мне наплевать на полицию, — сказал он. — Для нее это не улика.
— Зато если кассету прослушает твоя дочь или Александр, который тебя защищал, как ты думаешь, что они скажут? Так что держись подальше от Клары.
— Я теперь богат, — сказал он. — Сколько вы хотите за эту кассету? Я заплачу любую сумму.
— Я не уверена, можно ли с тобой договариваться, — вдруг клюнула на закинутую удочку Анжела.
Клементину оживился:
— Говорите! Говорите! У вас нет оснований мне не доверять. Я всегда играл с вами в открытую.
— А это мы сейчас проверим! — протянула гостья. — Как ты добрался до завещания!? Откуда оно взялось?
— Мне помог Карлиту, — с готовностью принялся объяснять Клементину. — Он же все знает о моей сестре, о доне Лейле. Вот он и вспомнил о ключе. Ну, говорите же, говорите, сколько вы хотите за эту пленку?
— Держись от Клары подальше — вот чего я хочу, — повторила Анжела.
— А ты можешь сказать, зачем ты это делаешь? — спросил Клементину, переходя на «ты», чувствуя, что гибельная стихия ярости завладевает им.
— Я делаю это ради блага своей подруги, которая не умеет сама себя защитить! — высокомерно произнесла она. — Я не хочу, чтобы она страдала. Тебе ведь все равно рано или поздно придется вернуться в тюрьму.
— Я вернусь туда, только убив тебя! — в ярости проскрежетал Клементину.
Анжела встала и царствию выплыла из мастерской, хотя, вполне возможно, ей стало не по себе от этих угроз.
Вернувшись домой, она устроила разнос Карлиту.
— Если ты хочешь сохранить свое место, ты должен говорить обо всем в первую очередь мне! — отчитывала она его. — Я не потерплю, чтобы у тебя были какие-то тайны. Ты не смеешь выходить из дома без моего ведома и принимать здесь каких-то людей.
Карлиту флегматично слушал ее, ничего не отвечая.
— Почему ты ничего не сказал мне о ключе от сейфа? — закричала она.
«Потому что вас это не касается», — подумал он, но вслух ответил мягче:
— Я и понятия не имел, что вас это может заинтересовать.
А что касается тайн, то у него их было не меньше, чем у Анжелы, и не одна она говорила по телефону с заграницей, и точно так же, как его новая хозяйка, он не собирался своими тайнами с кем-то делиться.
— Вам звонил сеньор Энрики, — сказал он.
— Приятно слышать, — ответила она.
С Энрики ей предстояло обсудить последние взносы страховой компании, благодаря которым будет завершено восстановление Торгового центра. Но это завтра, а сегодня...
— Я знаю, ты очень скучаешь без детей, — нежно сказала она по телефону. — У меня есть предложение. Я носу слетать в Рио-де-Жанейро и поговорить с Вилмой, ты же знаешь, она иногда меня слушает. Я уверена, что на нее очень дурно влияет Жозефа, а если бы она приехала, и вы бы встретились вдвоем, да еще в интимной обстановке, я уверена, вы бы договорились.
— Честно говоря, твое предложение для меня неожиданность…
— Я же твой друг, ты всегда мне это говорил, — так же ласково продолжала Анжела.
— Я подумаю, — пообещал Энрики. — Спасибо.
Повесив трубку, он подумал, что зря Селести так боится вмешательства Анжелы. Конечно, по отношению с ней она вела себя недостойно, но известно, что влюбленные женщины способны на все, а вот его, Энрики, она еще ни разу не подводила.
Однако он не хотел огорчать Селести и решил сам слетать в Рио и еще раз поговорить с Вилмой.
Глава 18
Весть о полученном Клементину наследстве очень быстро достигла его родни. Шерли с Кларой ей обрадовались, а Куколка с Агустиньо загоревали.
— Опять нас прокатили, — тихонько жаловались они один другому. И с горя решили навестить соседний бар.
— Ты же знаешь, для чего мне нужны деньги? — горестно вопрошал Куколка.
— Знаю, — отвечал ему брат.
Дело в том, что заветной мечтой Куколки было место вратаря в команде «Соколы Пари», которую содержал Эдмунду Фалкао. Он бы отдал все на свете, только бы сталь в нем вратарем, и почему-то ему казалось, что вернее всего ему помогли бы деньги.
— И ты мою мечту знаешь, — грустно проговори Агустиньо.
— Знаю, — эхом отвечал ему брат.
Они выпили немало пива, прежде чем несколько утешились и отправились домой. А дома их ждал сюрприз. На террасе кафе сидела похожая на большую клумбу дона Сарита.
