— Интересно, почему ты его взял?
— Потому что Лусия Праду выходит замуж.
— Слава Богу!
Марта вздохнула с таким облегчением, что Сезар вновь почувствовал раздражение: почему она считает, что дело только в Лусии? Согласна она или не согласна? А у них самих нет никаких проблем? Или он существует только как приложение к Марте, к Лусии?
— Марта! Дальше так жить нельзя, — неожиданно для самого себя сказал Сезар.
Он не собирался заводить этот разговор именно сегодня, а если бы собирался, то пощадил бы жену из-за Гильерми, но все случилось спонтанно, долго сдерживаемый поток хлынул, и его уже было не остановить.
— Я не хочу больше приносить себя в жертву, сохраняя видимость благополучия, — говорил Сезар, сам себе удивляясь. – Напрасно ты думаешь, что дело в Лусии. Она выходит замуж, она решила свою судьбу, а я хочу решить свою. Мы с тобой не понимаем друг друга. Вот уже много лет мы делаем вид, что мы одна семья, а на деле рядом живут два совершенно чужих человека.
— Ты мне не чужой, — сказала Марта. — И мне кажется, что мы многого добились вместе, вырастили детей, а это и называется семьей.
— Семья, не семья, дело не в определениях. Ты исполняла свой долг, я исполнял свой, мы были честными партнерами, но теперь контракту пришел конец. Я отдал все долги, расквитался со всеми обязательствами и хочу пожить как свободный человек так, как велит мне сердце.
— Ты подаешь на развод? — уточнила Марта.
— Да, — ответил Сезар. — Поживу в гостинице, а там будет видно.
Против Лусии за Сезара Марта еще поборолась бы, но за Сезара против Сезара?..
Она вышла с гордо поднятой головой, но в глазах у нее стояли слезы.
— Мама! А что, если мы тебе подкинем внуков на недельку? — спросил ее Энрики после ужина.
— Как подкинете? — не поняла Марта, но в беспросветной мгле, которая на нее навалилась, заблестел лучик света. — А вы куда денетесь?
— Понимаешь, ма, — Энрики подсел к ней и ласково ее обнял, — у нас с Вилмой все идет как-то наперекосяк, вот я и хочу ее порадовать и наладить наши семейные отношения. Понимаешь, да?
Марта прекрасно его понимала. Она была рада, что Энрики так дорожит семьей, что готов даже на такой непростой шаг. Не каждый отправится в Нью-Йорк, чтобы наладить отношения с женой.
— Конечно, я побуду с ними, — сказала она, и на сердце у нее немного полегчало.
— Что-то ты невесело соглашаешься, — озабоченно спросил Энрики, — если тебе трудно или ты плохо себя чувствуешь, мы отправим детей к бабушке Жозефе.
— Тебе показалось, я прекрасно себя чувствую и совсем не хочу, чтобы дети пропускали школу. Другое дело, я не знаю, как на это посмотрит папа.
— Папа сам прекрасный семьянин, он меня поймет! — уверенно заявил Энрики, чмокнул мать в щеку в знак того, что дело решено.
Весело насвистывая, он поднялся в спальню, и только там лицо его приняло озабоченное выражение.
— Ну, вот мы и едем, — сказал он жене.
— Неужели мы и в самом деле будем жить когда-нибудь в Нью-Йорке? — мечтательно сказала Вилма. — Ты видишь, я иду ради тебя на жертвы, твои родители сочтут меня взбалмошной сумасбродкой за эту поездку.
— Я тебе очень благодарен, — ответил Энрики, обнимая ее и целуя, от чего Вилма мгновенно таяла. — У меня нет другого выхода. Я во всем должен разобраться на месте.
В этот день исчез не только Гильерми, исчез еще и американский адвокат вместе со всеми деньгами, переведенными на счет в американский банк для строительства отеля в Атлантик-Сити. Только Анжеле рассказал Энрики о том, что произошло.
А произошло следующее: Энрики Толедо подписал доверенность и передал все свои полномочия американскому адвокату. Шаг этот был вынужденным, так как сам он находился далеко и не мог решать все возникающие проблемы. Вот он и передал это право вместе с правом подписи адвокату, а в Соединенных Штатах такая доверенность все равно что чек на предъявителя. Человек этот и воспользовался полученными полномочиями, снял деньги со счета и исчез.
— Как ты мог довериться совершенно незнакомому человеку, Энрики? Да на тебя просто затмение нашло! — я ужасе воскликнула Анжела.
— Что значит незнакомому? Мне его представили мои американские коллеги. Я проверил его данные через своих компаньонов и друзей в Нью-Йорке, получил отличные характеристики. Все мне говорили, что он человек надежный. Какие, по-твоему, гарантии я мог еще получить? Мне и сейчас кажется, что я чего-то недопонял. Мне нужно лететь, во всем разобраться на месте. Там, в конце концов, мои компаньоны, там идет строительство...
— Эти твои компаньоны вполне могут быть заодно с адвокатом, который тебя обокрал, — жестко сказала Анжела.
— Нет, этого не может быть, — так же жестко ответил Энрики.
— В Штатах игорным бизнесом занимаются только гангстеры, — стояла на своем Анжела.
Она была в отчаянии и не видела выхода из сложившейся ситуации. Размеры грядущего скандала ужасали ее. Да ладно бы скандала — финансовой катастрофы, так будет вернее!
— Ты насмотрелась кино, а в жизни все по-другому, — устало сказал Энрики.
Не хватало ему еще заниматься страхами Анжелы, у него и своих было довольно.
— Отец не должен ничего заподозрить, — распорядился он. — Об этом ты, пожалуйста, позаботься. А я позабочусь об остальном.
«Уже позаботился», — разозлилась Анжела, но сдержалась и ничего не сказала вслух.
Глава 20
Клементину добился того, чего хотел: Клара ушла. Оскорбленная, раздосадованная, несчастная. И он сам удивился, как пусто и одиноко ему стало. Но он не позволил себе никаких соплей, никакой дурацкой слабости. Все еще увидят, на что способен Жозе Клементину да Силва! Снова разозлив себя, Клементину затеял ссору с Аженором. Он требовал, чтобы Жаманта ночевал в доме, а он займет сарай.
— Я теперь ночами дежурю, мне там будет сподручнее. Никого не буду беспокоить, — твердил он.
— Знаю я, чем тебе там сподручнее заниматься, — угрюмо отвечал Аженор, — ты нас всех в тюрягу хочешь посадить. И никогда я не соглашусь, чтобы Жаманта спал неподалеку от Шерли, никогда!
— А ты бы рассказал, почему ты вообще взял в дом Жаманту! Я прекрасно помню, как ты его привел. Он и тогда уже был придурочный, и ты сказал, что пожалел его. А кого ты тогда жалел? Ты родную дочь на улицу выгнал!
— Не твое дело! – огрызнулся Аженор. – А за Шерли я тебя живого в землю закопаю. Она одна тут человек!
Шерли и выпросила у деда разрешение, чтобы отец переселился в сарай.
— Только тебе там холодно будет, папочка, — сочувственно сказала она.
— Зато я вам мешать не буду, — смиренно ответил Клементину. — Спасибо тебе, дочка, ты, очень мне помогла.
