– Годфри… что вы здесь делаете?
– Я беспокоился, – ответил он мягким баритоном. – Я надеялся, что вы встретите меня на вокзале. – Говорил он спокойно, но его улыбка была несколько напряженной, и Арлетта почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось.
– Да, но… Разве вы не получили мою записку?
– Нет. – Его улыбка погасла, длинные тонкие пальцы музыканта нервно стиснули шляпу. Арлетта подавила рыдание.
– О господи! Я отправила ее еще утром в пятницу. Я думала, что…
– К сожалению, я ее не получил, – сказал Годфри. – Значит, ваши планы изменились?
– Планы?.. Да, кое-что изменилось. Я… – Она немного помолчала, потом обратилась к квартирной хозяйке: – Простите, миссис Читлинг, но я хотела бы поговорить с мистером Каперсом наедине. Вы нас не оставите?.. Еще раз простите.
Лицо у миссис Читлинг вытянулось, но она быстро взяла себя в руки.
– Разумеется, – сказала она. – Как вам будет угодно. Если вы уверены…
– Да, я уверена. Спасибо.
Квартирная хозяйка на цыпочках поднялась к себе в гостиную. Дождавшись, пока дверь за ней закроется, Арлетта повернулась к Годфри.
– Можно мне войти? – спросил он.
– Я… я не думаю, что это необходимо. Я просто… – Заломив руки, она смотрела на пол, на сверкающие лакированные туфли Годфри, на застрявшие между каменными плитками крыльца сухие листья и обрывки паутины. Казалось, все внутри нее сжалось, не давая дышать, не давая крови циркулировать по венам, а во рту было так сухо, что когда она заговорила, то испытала почти физическую боль.
– Дело в том, Годфри, что мои обстоятельства изменились. Я больше не… – Она сглотнула и слегка откашлялась, прочищая горло. – В общем, это не может продолжаться. Я думаю, мы должны с этим покончить.
– Покончить? – повторил он.
– Да. Вы и я. Я не могу. Больше не могу.
– Мне кажется, я не совсем понимаю..? – Годфри недоуменно заморгал. Он все еще улыбался, но совершенно машинально, словно по привычке.
– Прошу тебя, давай не будем делать друг другу больнее, чем необходимо! – воскликнула Арлетта. – Я больше не могу с тобой встречаться. Пока ты был в отъезде, кое-что изменилось, изменилось окончательно и бесповоротно. Мне очень жаль, но…
Его большие глаза сверкнули, и Арлетта увидела, что он борется с собой. Переложив шляпу в другую руку, Годфри сказал:
– Я, кажется, понимаю… Но почему?!
– Я встретила другого мужчину, – ответила она, чувствуя, как ее рот наполняется горечью.
– Вот как? – Он слегка изогнул бровь. – Будет ли мне позволено узнать его имя?
– Это Гидеон, – коротко ответила она.
Годфри запрокинул голову и некоторое время глядел в небо, словно ответ на его вопрос с самого начала был написан где-то среди облаков.
– Да, – проговорил он и кивнул. – Да, конечно…
– Почему – «конечно»? – спросила Арлетта.
Он невесело рассмеялся.
– О господи! Неужели тебе действительно нужно знать ответ?
– Разумеется, нужно. Иначе я не стала бы спрашивать.
Годфри вздохнул и посмотрел на нее со смесью нежности и легкого раздражения. Наконец он надел шляпу, взял в руку чемодан и, слегка поклонившись, повернулся и медленно пошел прочь.
Арлетта глядела ему вслед. Больше всего ей хотелось броситься следом, обнять его, поцеловать, прижаться к нему, отвести к себе в комнату и уложить в постель, чтобы вернуть его себе, но потом она вспомнила: она не может этого сделать. Эту возможность она потеряла месяц назад, на вечеринке в честь собственного дня рождения, когда семя Гидеона проникло в ее тело. И хотя ни один врач еще не подтвердил страшную истину, Арлетта знала. Ее «друзья в красной карете» запаздывали уже на две недели, груди набухли и стали очень чувствительными, а во рту появился неприятный привкус железа и земли.
И это не мог быть ребенок Годфри. Когда он уезжал в Манчестер, с ней все было в порядке, к тому же после ее последних «красных дней» у них и не было близости. Но и до них они были очень осторожны, воспользовавшись одним из самых надежных способов избежать зачатия. Как, впрочем, и всегда.
Это был ребенок Гидеона. Арлетта знала это твердо. Она чувствовала это. И ненавидела и ребенка, и его отца.
Арлетта провожала Годфри взглядом, пока он не превратился в крошечную фигурку, размером не больше оловянного солдатика. Наконец он свернул за угол и пропал из виду.
В тот же день, ближе к вечеру, Арлетта позвонила в дверь дома Гидеона в Челси. На этот раз она была одета гораздо проще, чем на памятной вечеринке, – на ней не было ни белого открытого платья, ни серебряных сандалий, да и распущенные волосы не сохранили никаких следов горячей завивки. Впервые она вошла сюда невинной и юной девушкой, которой требовалось сопровождение, чтобы не оставаться с молодым неженатым мужчиной наедине. Тогда этот дом очаровал ее отсутствием порядка, духом свободы и творчества, но сейчас он казался ей мрачным и отвратительным, несмотря на заливавший его золотой свет погожего октябрьского вечера. Арлетта даже почувствовала, как к горлу подступает тошнота, которая не имела никакого отношения к ее нынешнему состоянию. Все дело было в том, что здесь жил Гидеон. Смотреть на него, слышать его голос, видеть, как его губы изгибаются в улыбке, – все это казалось ей отвратительным.
Он сам открыл ей дверь и несколько раз моргнул от неожиданности, но уже через мгновение на его лице появилась по-детски искренняя и немного смущенная улыбка, которая когда-то ей очень нравилась.
– Боже мой, Арлетта! – воскликнул он. – Как я рад! Я думал, ты на меня сердишься.
При одном взгляде на него мысли Арлетты так перепутались, что она не смогла даже припомнить заранее заготовленные слова, которые собиралась произнести. Глубоко вздохнув, она сделала над собой усилие и, кое-как приведя мысли в порядок, выпалила:
– Я беременна, Гидеон. И я уверена, что это твой ребенок.
Гидеон казался потрясенным. В первый момент он ничего не сказал и только несколько раз провел рукой по волосам.
– Не может этого быть, – проговорил он наконец и хрипловато рассмеялся. – Я хочу сказать – мы ведь занимались любовью только один раз, и…
Арлетта закрыла глаза и еще раз вздохнула, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Ее буквально коробило и от слов «заниматься любовью», и от его невежества, касающегося отношений между полами.
– Одного раза вполне достаточно, чтобы… – Она замолчала, не в силах подобрать слова, чтобы закончить фразу и объяснить ему, что́ он с ней сделал, какое зло причинил. – В общем, одного раза достаточно, – повторила Арлетта после небольшой паузы.
Гидеон потер щетинистый подбородок и кивнул с таким видом, словно был благодарен ей за разъяснения.
