Сердце Арлетты все еще полнилось теплом и благодарностью, когда Гидеон, приподнявшись на локте, бросил на нее пристальный взгляд. Казалось, он собирается что-то сказать, и она вопросительно взглянула на него, но он совершенно неожиданно поцеловал ее прямо в губы. И поначалу Арлетте почему-то показалось, что это правильно, что так и должно быть, и что этот поцелуй – естественное продолжение доверительной, близкой дружбы, связавшей их двоих чуть не с того дня, когда они встретились в первый раз. Этот поцелуй ее почти не потряс и не застал врасплох, и поначалу Арлетта совершенно не сопротивлялась, однако когда Гидеон попытался раздвинуть ей губы и добраться до нее языком, она поняла, что этот поцелуй не так уж по-братски невинен, как ей показалось. И, упершись рукой в грудь художника, Арлетта довольно резко оттолкнула его от себя.
– Гидеон! – воскликнула она. – Что, ради всего святого, взбрело тебе в голову?
Он посмотрел на нее странным взглядом.
– Да брось, Арлетта! Можно подумать, тебя еще никто никогда не целовал!
– Дело не в этом…
– Если не в этом, тогда – в чем? – отозвался Гидеон и предпринял еще одну попытку ее поцеловать. Он действовал решительно и быстро, но она снова уперлась рукой ему в грудь и сумела его остановить.
– Дело в том, что я почти помолвлена, и я не могу…
– Ты действительно в это веришь? В свою помолвку, я имею в виду?.. Ах, Арлетта, Арлетта!.. Неужели ты думаешь, что, пока мы валяемся здесь на травке, твой дорогой Гидеон… Что он не делает ничего подобного?..
– Прошу прощения?.. – Арлетта удивленно моргнула.
– Моя дорогая, очаровательная, наивная девочка! Ты живешь в Лондоне уже год; разве ты до сих пор не поняла, как устроен этот мир? Ведь Годфри из Вест-Индии и к тому же чернокожий… Когда дело касается сердечных привязанностей, южанам нельзя доверять ни на грош.
Арлетта попыталась оттолкнуть Гидеона как можно дальше от себя, но, как ни сильно́ было ее негодование, сделать это ей не удалось.
– Ты пьян, Гидеон! – воскликнула она, пытаясь подняться на ноги. – Должно быть, поэтому ты несешь чепуху, полную чепуху! Быть может, Годфри и приехал из Вест-Индии, но он – джентльмен. Джентльмен во всех смыслах этого слова. А теперь, с твоего позволения…
Ей все же удалось встать. Она уже собиралась вернуться на веранду, где продолжала бушевать вечеринка, когда вдруг обнаружила, что ее тащат в совершенно противоположном направлении – прочь от дома и огней, к небольшой роще темнеющих деревьев, в которую упиралась лужайка. Арлетта попыталась вырваться, но Гидеон держал крепко.
– Гидеон! – выкрикнула она. – Отпусти меня немедленно!
– Нет, Арлетта, не отпущу. – Продолжая крепко удерживать ее запястья, художник развернул Арлетту лицом к себе. – Я не отпущу тебя, глупая ты женщина, потому что я полюбил тебя с первой встречи, с первого взгляда, и… и теперь с меня довольно. – Его глаза гневно сверкнули, и она почувствовала, как у нее внутри все переворачивается.
– Мне надоело, что меня водят за нос и держат за дурака. Ты мне нужна – и точка! – Гидеон поглядел на нее с таким жаром, что Арлетта невольно отшатнулась. Запястья, которые он продолжал сжимать изо всех сил, заныли, и она сделала еще одну слабую попытку освободиться. – Ты должна меня понять, Арлетта! – продолжал художник, и в его голосе помимо гнева зазвучало что-то похожее на отчаяние. – Мы оба должны понять друг друга и достичь какого-то соглашения…
Он продолжал тащить ее к деревьям, и Арлетта чувствовала, как каблуки ее сандалий взрывают мягкую почву. Запястья, зажатые в его руках словно в тисках, горели огнем и, казалось, готовы были вот-вот оторваться.
– Отпусти меня сейчас же, Гидеон! – яростно прошипела она.
– Ни за что! – отозвался он.
Еще несколько шагов – и они оказались в темноте рощи. Здесь Гидеон прижал ее к древесному стволу и оглядел с ног до головы с каким-то мрачным удовлетворением. По его губам скользнула улыбка, и на мгновение Арлетте показалось, что он вот-вот рассмеется и обратит все в шутку. Но он не засмеялся. Вместо этого Гидеон снова наклонился к ней и впился в ее губы грубым поцелуем, с силой разжав их языком. Арлетта несколько раз дернулась, но ничего поделать не могла: он прижал ее к дереву всем весом своего тела, и она отчетливо ощущала спиной сучки и неровности коры. Потом она почувствовала, как его колено вонзилось между ее бедрами, пытаясь раздвинуть их в стороны. Губы Гидеона спустились ей на шею, и Арлетта закричала, призывая на помощь, но он снова закрыл ей рот свирепым поцелуем. Продолжая прижимать ее к дереву, он неуклюже завозился, расстегивая брюки, потом задрал атласный подол ее платья и сдвинул в сторону трусики. Арлетта пыталась кричать, но ее голос глох в жаркой и темной пещере его рта, и тогда она крепко зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на том моменте, когда все наконец закончится, и она сможет вернуться в особняк, вымыться, выплакаться, немного посидеть в одиночестве и уехать домой.
Ждать ей пришлось недолго. Довольно скоро напряженное тело Гидеона обмякло, и он опустился на кучу сухих листьев, увлекая ее за собой. Теперь Арлетта сидела, по-прежнему опираясь спиной на древесный ствол, а его голова лежала сначала у нее на плече, а потом сползла на колени. Гидеон тяжело дышал, а она смотрела на клочок ночного неба, видневшегося между обнажившимися ветвями у нее над головой, и старалась не думать о комке сырой, горячей слизи, оказавшемся у нее внутри.
Все произошедшее заняло от силы тридцать секунд.
Еще через пару минут Гидеон слегка приподнял голову и улыбнулся с каким-то детским изумлением, которое так не вязалось с его предыдущими словами и действиями.
– Дорогая моя! – проговорил он, нежно касаясь ладонью ее щеки. – Моя драгоценная! Спасибо.
Арлетта бросила на него презрительный взгляд.
– Что?
– Я очень благодарен тебе за то, что ты позволила… позволила мне продемонстрировать, что́ я к тебе на самом деле чувствую.
Арлетта хотела ответить, но у нее не было слов, поэтому она только коротко кивнула.
– Какой удивительный день! – воскликнул Гидеон. – Великолепный, чудесный, знаменательный день!
Она молча смотрела, как он натягивает брюки, застегивает пуговицы, стряхивает с одежды труху и поломанные листья.
– Ну?.. – Гидеон протянул ей руку, и Арлетта машинально уцепилась за нее. Он помог ей подняться и, нежно глядя в глаза, опустил задранную юбку и стряхнул с нее листья и траву.
– Ах, здесь тоже грязь… – пробормотал он. – Нет, давай я…
Она молча стояла и терпеливо ждала, пока он счищал с ткани приставшую землю.
– Такое красивое платье… – бормотал Гидеон заботливо. – Хорошо, что оно почти не испачкалось. Ну вот и все!.. – Он с торжеством улыбнулся. – Ты выглядишь замечательно. Никто ни о чем не догадается.
Она снова кивнула и поморщилась, чувствуя, как отвратительная, липкая жидкость стекает по внутренней стороне бедра между бельем и резинкой чулок.
