– Мама очень счастлива, – проговорила Лилиан, слегка задыхаясь от восторга. – Отец Фила – самый богатый человек во вселенной, к тому же Филипп – единственный ребенок в семье. – Она рассмеялась, и золотоволосый Пьеро поспешил к ней присоединиться.
– Не самый, – поправил он. – Пожалуй, папа только второй.
– Ну, если твой отец продаст еще один-два автомобиля, то станет самым богатым! – взвизгнула Лилиан, и оба захохотали.
Арлетта, взяв Гидеона под руку, поспешила отвести его в сторону.
– Давай посмотрим, кто здесь есть еще.
Вечеринка уже выплеснулась из залы и заняла не только соседнюю гостиную, но и открытую веранду, огражденную коваными металлическими перилами. Здесь было немного прохладнее, хотя в воздухе пахло старым костром и пряным горячим пуншем, который разливала из большой чаши одетая в зеленое кимоно официантка. Здесь Арлетта и Гидеон провели минут сорок, глотая пунш и шампанское, так что в конце концов у обоих изрядно зашумело в голове. Пробравшись в конец веранды, они наткнулись на двух братьев Лилиан, которые сидели на подлокотниках одного и того же кресла: один поставил ноги на сиденье, второй вытянул их перед собой, разбросав широко в стороны. Братья наблюдали за гостями и время от времени наклонялись один к другому, обмениваясь насмешливыми замечаниями. Увидев приближающуюся Арлетту, старший из братьев удивленно вскинул голову.
– А-а, это ты… – проговорил он. – Забыл, как тебя зовут…
Гидеон слегка сжал локоть Арлетты, словно хотел сказать: «Не волнуйся, я с тобой».
– Меня зовут Арлетта, – сказала она.
Парень щелкнул пальцами.
– Да-да, точно! Арлетта! Арлетта де ла что-то там…
– Здравствуй, Генри, – сказала она, внезапно ощутив ледяное спокойствие. – Ты ведь Генри?
Он кивнул.
– Это Гидеон, мой близкий друг, – представила Арлетта своего спутника. – Вы, кажется, не знакомы?
Генри покачал головой и небрежно пожал плечами.
– Познакомься, Гидеон, это Генри. Младший братишка нашей Лилиан. – Она слегка выделила голосом уменьшительное «братишка».
– Приятно познакомиться, Генри, – сказал художник.
Генри нехотя протянул руку и вяло пожал ладонь Гидеона.
– Взаимно, – протянул он насмешливо. Артур, второй брат, сидевший на соседнем подлокотнике, негромко фыркнул.
Арлетта и Гидеон переглянулись, и в глазах обоих вспыхнули озорные искорки.
– Ну что, Генри, – проговорила она, – я слышала, ты наконец-то закончил школу. Теперь ты, наверное, поедешь учиться в какой-нибудь известный университет? – Говоря это, Арлетта постаралась спрятать улыбку, ибо ей было прекрасно известно: Генри провалился на экзаменах и должен был начать работать в отцовской фирме учеником младшего клерка. Это означало, что юноше придется разбирать почту в отделе корреспонденции, причем совершенно бесплатно.
Генри с негодованием вскинул голову.
– Нет! Я передумал. Я буду работать в отцовской фирме. Им нужна свежая кровь.
Арлетта приподняла бровь, изображая искреннее восхищение.
– О-о, это замечательно! Ты, наверное, будешь много зарабатывать! Твоя мама очень обрадуется.
Под ее взглядом Генри заерзал и едва не свалился с подлокотника.
– Я слышал, тебя произвели в старшие продавщицы, Арлетта, – попытался он ответить уколом на укол. – Поздравляю.
– Да, теперь я – заведующая отделом, – спокойно сказала она. – Самая молодая заведующая за всю историю «Либерти».
Генри слегка пожал плечами, но ничего не сказал.
– И конечно, как заведующая, я получаю очень хорошие деньги, – как ни в чем не бывало продолжала Арлетта. – Конечно, их не сравнить с тем, сколько тебе будут платить в папиной фирме, но мне хватает и на оплату квартиры в Блумсбери, и на все те мелочи, которые так необходимы живущей в Лондоне девушке. Тебе, наверное, тоже хотелось бы иметь собственные деньги, чтобы тратить их на удовольствия?
Генри взглянул на нее исподлобья и буквально вонзил каблук в сиденье ни в чем не повинного кресла.
– Мне не нужны деньги, Арлетта… Сама посуди, ну зачем мне эти гроши?.. – И он с видом собственника показал на дом за своей спиной.
Арлетта дружелюбно улыбнулась.
– Ну да, конечно… Какая же я глупая! Твой отец зарабатывает столько, что может обеспечить и тебя, и твоих братьев… И все же я считаю, что человек должен сам пробивать себе дорогу в жизни. А как ты думаешь, Гидеон?
Гидеон с энтузиазмом кивнул.
– Не могу не согласиться. Как ты знаешь, мои родители владеют половиной Оксфордшира, и тем не менее я… Ну, ты знаешь, чего я сумел добиться.
Арлетта кивнула, награждая Генри убийственной улыбкой.
– Если бы я захотел, – продолжал Гидеон, – то бы мог до конца своих дней жить в родительском доме и абсолютно ни в чем не нуждаться. Но ведь я – мужчина! По молодости лет я не попал на войну, но я знаю, сколько мужчин, которые были моложе, чем я сейчас, отдали свои жизни на полях сражений, сколько мужчин заживо гнили в окопах, сколько мужчин потеряли руки и ноги… Нет, Гидеон Уорсли не таков, чтобы спокойно жить на отцовские средства. Нет, нет и еще раз нет!.. – Он медленно покачал головой. – Я обязательно должен сделать что-то такое, чтобы люди сказали: этот парень и сам по себе чего-то стоит!
Генри враждебно покосился на него. Несколько секунд все четверо молчали, потом Арлетта прощебетала:
– Ну ладно, мальчики, приятно было с вами поболтать. Развлекайтесь, а у нас есть еще кое-какие дела.
– Да, – подхватил Гидеон. – Желаю приятно провести время.
И, схватив Арлетту за руку, он потянул ее сквозь толпу к открытой дверце веранды. По дороге они, впрочем, опрокинули еще по бокалу пунша и на лужайку спустились уже с некоторым трудом. Отойдя от веранды на несколько шагов, они остановились и захохотали как безумные.
– Какие ужасные, ужасные дети! – воскликнул Гидеон и, изнемогая от смеха, опустился на траву.
– Кошмарные! – согласилась Арлетта, аккуратно присаживаясь рядом с ним. – Я бы отправила таких детей в работный дом!
Гидеон снова рассмеялся.
– Если бы это были мои дети, я бы привязал их к рельсам и дождался поезда!
Эти слова неприятно удивили Арлетту, но она только вздохнула. Теплый, душистый ветер пронесся над их головами, зашуршал засыпавшими газон сухими листьями. Луна скрылась из виду за деревьями на дальнем конце лужайки, а шум праздника, вновь отступившего в комнаты, доносился приглушенно и неясно.
Повернувшись к Арлетте, Гидеон улыбнулся, потом нашел ее руку и, поднеся ее к губам, принялся неторопливо целовать один палец за другим. В ответ Арлетта с признательностью сжала его ладонь и даже слегка приоткрыла рот, собираясь сказать, как приятно проводит она время в его обществе. До возвращения Годфри оставалось всего две недели; полмесяца уже прошло, но она, как и обещал Гидеон, почти не замечала, как летит время. Ей хотелось поблагодарить его за то, что он водил ее на поэтические вечера, приемы, суаре и клубные вечеринки, где она встречалась с актерами, поэтами, писателями и художниками. Правда, она так и не написала матери подробного, обстоятельного письма, как собиралась, но ее это уже не слишком волновало. Напишу завтра – говорила она себе и… продолжала каждый вечер проводить в клубе.
