– Да, это моя бабушка, Арлетта де ла Мер.
– …Хозяйка потрясающей шубы. Невероятно. – Некоторое время Александра внимательно рассматривала фотографию. Казалось, от ее взгляда не укроется никакая, даже самая мелкая деталь. – Какая красавица! – вздохнула она немного погодя. – Стройная, изящная и в то же время – крепкая, как сталь. Теперь таких не делают. – Она вздохнула и, проведя по снимку кончиками пальцев, затянулась своей пластмассовой сигаретой. – На этом фото она похожа на тебя.
Бетти рассмеялась.
– Приятно слышать, но ты ошибаешься. Арлетта не была моей родной бабушкой. Она приходится матерью моему отчиму.
Александра пристально посмотрела на нее поверх очков.
– А ты не думала, что твой отчим мог подсознательно выбрать твою мать, потому что она была чем-то похожа на его мать? Нет, что бы ты ни говорила, между тобой и твоей «неродной» бабушкой определенно есть сходство. Особенно хорошо это заметно вот на этом снимке. – И она подтолкнула к Бетти снимок, на котором Арлетта сидела на полу на фоне мужских ног. – Взгляни сама… – Александра постучала по снимку своей пластмассовой сигаретой. – Особенно похожи улыбка и область вокруг глаз.
Бетти честно попыталась обнаружить на фотографии сходство, о котором столь уверенно говорила Александра, но не преуспела. Правда, она всегда считала себя красавицей, но в глубине души понимала, что до Арлетты ей далеко.
– Итак, – сказала Александра, бегло просмотрев оставшиеся снимки, – похоже, в двадцатых годах твоя бабушка неплохо проводила время в Лондоне. Мне кажется, я узнала кое-какие места из тех, что запечатлены на фото. Вот это… – она достала из пачки один из снимков, – совершенно точно Алберт-Холл. И твоя бабушка сидит едва ли не на самых лучших местах в первом ряду. Вот это – Кингзуэй-Холл в Холлборне. Когда-то там размещался популярный концертный зал. В двадцатых годах там регулярно проходили джазовые вечера. Впоследствии, правда, Кингзуэй-Холл перестроили под гостиницу, но я бы все равно советовала туда заглянуть: может, кто-то что-то и припомнит. А вот это… – Александра продемонстрировала Бетти еще один снимок, – набережная в Челси. Я хорошо знаю эти небольшие особнячки вдоль реки. Дом на фотографии находится примерно в середине ряда. Хотела бы я знать, кто эти люди… – Она показала на высокого, длинноногого мужчину с темными усами, одетого в довольно потрепанное пальто, и на стоявшую рядом с ним девушку в элегантном шифоновом платье. Волосы ее были заплетены в косу и уложены на голове короной. – Они выглядят очень счастливыми, тебе не кажется?
Бетти с готовностью кивнула. Самым удивительным в этих старых снимках была исходящая от изображенных на них людей аура беззаботной joie de vivre
[23]. За все годы жизни с Арлеттой она ни разу не видела, чтобы ее глаза сверкали так, как на этих фотографиях, которые она сейчас держала в руках.
– Знаешь, – мечтательно проговорила Александра, – если бы я могла вернуться в любой период времени в прошлом, я бы выбрала именно двадцатые. Золотая эпоха, «золотая молодежь», джаз. Все совершенно новое, захватывающее, наполовину запретное… Пожалуй, только в эти годы твоя бабушка могла свободно общаться с чернокожими мужчинами, ведь всего за пять лет до этого о подобном и помыслить было нельзя, да и потом тоже. Насколько мне известно, двадцатые были своего рода глотком свободы – наподобие шестидесятых или даже круче. Всеобщий оптимизм, либерализм, терпимость… А платья!.. Какие тогда носили умопомрачительные платья! Умереть – не встать! – Александра блаженно закатила глаза.
Бетти улыбнулась.
– Арлетта всегда любила красивую одежду, – сказала она. – Она оставила мне весь свой гардероб, но платья, которые бабушка носила, пока я с ней жила, были довольно строгими. Крахмал, китовый ус, индивидуальная портновская работа… И все это слишком маленького размера. Я оставила себе только несколько комбинаций и кое-какие вязаные вещи. Все остальное пришлось продать буквально за гроши.
Александра ахнула и прижала ладонь к губам.
– Ради бога, ничего мне не рассказывай, иначе я сейчас расплачусь.
Бетти пожала плечами.
– Извини. Кто же знал?..
– Нет, ничего… Не извиняйся. Если эти платья действительно были такими маленькими, как ты говоришь, они, скорее всего, не подошли бы ни одной из современных актрис. Ты, наверное, не знаешь, но даже самые миниатюрные из них не могут надеть то, что носили их прабабушки. Главная проблема в размерах талии. В наше время даже очень худые женщины не могут похвастаться талией шестнадцати или хотя бы восемнадцати дюймов в обхвате, как было раньше, когда девушки с раннего возраста начинали носить корсет. Ну ладно, что-то я отвлеклась… Что там у тебя есть еще?
– Только фирменные спичечные коробочки с эмблемами клубов. – Бетти передала их Александре. – Не знаю, что они нам дадут, но они были в общем пакете документов.
– Посмотрим, может, что-то и удастся выяснить, – ответила Александра. – Можно я оставлю их у себя? У меня есть знакомый в Историческом обществе, который знает о британских джаз-клубах буквально все. Возможно, он сумеет что-то подсказать… – Она пожала плечами. – Господи, как же все это интересно!
Она улыбнулась Бетти, и та кивнула в ответ, чувствуя, как крепнет ее надежда на успех. И дело было не в том, что Александра начинала излучать живейший энтузиазм всякий раз, когда речь заходила о временах, когда Арлетта жила в Лондоне (в том, что в двадцатые годы бабушка действительно какое-то время жила здесь, Бетти больше не сомневалась). Главное, у Александры было много знакомых, которые помимо энтузиазма были вооружены знанием. И Бетти вдруг почувствовала, что ей по силам разрешить загадку, которую задала ей Арлетта, и что сегодня она совершила гигантский шаг вперед. Казалось, стоит только протянуть руку, и тайна Клары Каперс будет раскрыта.
– А когда ты собираешься поговорить с этим твоим знакомым? – спросила она.
– Сегодня же вечером! – решительно заявила Александра. – Я увижусь с ним вечером. Если хочешь задать ему какие-то вопросы…
– Сегодня я не могу. – Бетти вздохнула. – Мне нужно сидеть с детьми.
– Жаль. Впрочем, ничего страшного, я с удовольствием возьму это дело на себя. Постараюсь выяснить все, что только возможно. Зайди ко мне завтра в середине дня. Я расскажу тебе, что́ он сказал.
– Это будет просто прекрасно! – с чувством сказала Бетти. – Огромное тебе спасибо. Надеюсь, я тебя не очень затруднила?
– Затруднила?.. – Александра расхохоталась. – Нисколько! Если хочешь знать, для меня это и отдых, и удовольствие.
В этот момент зазвонил ее телефон, и Александра, взглядом извинившись перед Бетти, некоторое время очень подробно и горячо обсуждала с невидимым абонентом пятна плесени на сшитых из лоскутов брюках и афганскую дубленку, от которой почему-то пахло мочой.
– Пока вещи оставались в моем агентстве, с ними все было в порядке, – решительно говорила Александра в трубку. – Это вы хранили их кое-как. Наверное, вы просто бросили их на съемочной площадке, и вот вам результат… Да, я абсолютно уверена.
