В дверь постучали, и Бетти открыла. На Джона было приятно посмотреть: сегодня он выглядел свежим и бодрым и был одет в достаточно элегантную белую рубашку поло и голубые джинсы. Его лицо покрывал легкий загар, солнечные очки были сдвинуты на лоб. Мускулистые предплечья загорели сильнее, но, быть может, так казалось из-за покрывавших их темных волосков. Пахло от него солнечным светом.
– Да, – сказал Джон, – я знаю, что с моей стороны это просто наглость, но, учитывая наше маленькое приключение в среду вечером, я подумал… – Он слегка приподнял бровь, и Бетти рассмеялась.
– Ничего страшного, – сказала она. – Честно говоря, я часто спрашивала себя, как ты обходишься, когда тебе нужно, гм-м… отлить. – Она выбрала это слово, решив, что оно является в меру нейтральным и в то же время свидетельствует о ее свободомыслии и неприверженности условностям.
– Обычно я хожу в паб на другой стороне площади, – объяснил Джон. – Но туда же ходят все, кто торгует на рынке, поэтому тамошний сортир выглядит и пахнет не лучшим образом…
– Можешь заходить ко мне, когда захочешь.
– Спасибо. – Он двинулся к дверям ванной, а Бетти отправилась ставить чайник.
Через минуту Джон снова появился в коридоре, на ходу вытирая руки о джинсы.
– Как вообще дела? – спросил он. – Что-то тебя давно не было видно.
– Неплохо, – ответила она. – Даже отлично. Я много работала, общалась с Домом Джонсом, ну и так далее… – Она улыбнулась, увидев, как удивился Джон.
– С Домом Джонсом? Правда?.. А как ты… с ним…
Бетти снова улыбнулась.
– Не в этом смысле, – пояснила она. – На днях я сидела с его детьми – у него их слишком много. Наверное, у него снова возникли с ними какие-то проблемы, вот он и хотел позвать меня на помощь.
– Надеюсь, он тебе хорошо платит, – заметил Джон, справившись с первоначальным изумлением. – Дом Джонс может себе это позволить.
– Нормально платит. То есть он заплатил мне достаточно. Я ведь сидела с его детьми только один раз, – пояснила Бетти и посмотрела за окно с таким видом, словно сам Дом Джонс сидел на подоконнике снаружи. – Как насчет чая? – спросила она. – Или ты предпочитаешь кофе?
– Кофе будет в самый раз, – оживился он. – Только мне придется взять его с собой. Я оставил присматривать за моим лотком одного парнишку лет двенадцати. Боюсь, что он уже куда-нибудь свинтил.
Бетти приготовила растворимый кофе с молоком в самой большой кружке и протянула ему.
– Огромное спасибо, – сказал он. – Я принесу кружку назад, как только она освободится.
– Можешь не спешить, – небрежно ответила Бетти. – Мне все равно нужно выйти. Если подождешь немножко, я выйду вместе с тобой.
Джон кивнул, и Бетти бросилась разыскивать свою сумочку и солнечные очки. Через минуту они уже вышли из квартиры. Спускаясь вслед за Джоном по лестнице, Бетти внимательно разглядывала его широкие плечи и темные, чуть волнистые волосы. Они были такими густыми, – даже на макушке, – что она подумала: Джон вряд ли полысеет, даже когда станет стариком.
– Слушай, куда ты тогда подевалась? – неожиданно спросил он, не оборачиваясь.
– Когда – тогда?
– На вечеринке. Ты собиралась выйти на пожарную лестницу и найти меня. Я ждал, но ты так и не появилась.
Его голос звучал теперь немного иначе, в нем слышались любопытные нотки.
Бетти хотела ответить, но они как раз проходили мимо дверей квартиры Кэнди Ли, и она передумала.
– Я просто… – начала она. – В общем, это долгая история. Лучше я расскажу ее тебе в другой раз.
На этот раз он обернулся.
– Как насчет сегодняшнего вечера?
– Сегодняшнего вечера?..
– Да. Ты расскажешь мне свою историю, а я поставлю тебе стаканчик.
– Сегодня вечером я работаю, – ответила Бетти – ответила чересчур быстро и чересчур небрежно. – Извини, – добавила она и тут же пожалела. Такой ответ подразумевал, что она его подвела, нарушила его планы, лишила инициативы, хотя он всего лишь предложил ей вместе выпить. – То есть я хотела сказать, что… – беспомощно пробормотала Бетти, но он только отмахнулся.
– Ничего страшного. Перенесем на другой раз.
– Да. Давай перенесем… – Она глубоко вдохнула воздух. – Как начет завтра? Завтра часам к восьми я должна освободиться.
Джон покачал головой.
– Завтра вечером я занят. На вечеринке в клубе. Я буду диджеем. Собственно говоря, я диджействую почти каждый вечер, так что свободного времени у меня не слишком много.
Этими словами Джон возвращал себе инициативу, показывал ей, что он тоже занят и не собирается менять ради нее свои планы, и Бетти почувствовала легкое разочарование. Через силу улыбнувшись, она сказала:
– Ну тогда в какой-нибудь другой день…
Они вышли из подъезда. Здесь Джон опустил на глаза свои солнечные очки и неуверенно улыбнулся.
– Да, пожалуй… – проговорил он. – Разве только…
– Что?
– Нет, ничего. – Джон, казалось, снова обрел уверенность в себе. – Ничего. Еще увидимся.
– Да, – согласилась Бетти упавшим голосом. – Наверное, увидимся…
– Это ты? Слава Богу! Входи скорее! – Дом Джонс пригладил обеими руками взлохмаченные волосы и тщательно закрыл за ней входную дверь. Из кухни доносились крики: пронзительно плакал младенец, еще кто-то из детей Дома решил устроить истерику.
– Слушай, что ты сегодня делаешь?
Она открыла было рот, чтобы ответить, но он ее перебил, слегка подталкивая в сторону кухни.
– Я заплачу тебе две сотни, – сказал Дом, извлекая рыдающего младенца из детского кресла-качалки и перешагивая через распростертого на полу Донни. – Мне нужно срочно уехать… – продолжил он. – То есть я должен был уехать уже час назад, уехать на весь день, но… Когда вернусь – не знаю. Побудешь с ними, а?.. Пожалуйста!.. – Он с мольбой посмотрел на нее. – Только не отказывайся. Ты меня очень выручишь.
Бетти посмотрела на него, на Донни, на заходящуюся в плаче Астрид, на Акацию, которая, сидя на кухонном столе, уплетала переспелое манго (соком было измазано не только ее лицо, но и белая футболка с каким-то рисунком), и тяжело вздохнула. Потом она подумала о двух сотнях фунтов. Это была ее квартплата за полмесяца. Или один поход в салон красоты, где ее наконец-то нормально покрасят.
– Вообще-то, сегодня вечером я работаю, – сказала она. – Но я попробую позвонить и сказать, что плохо себя чувствую. Когда, примерно, ты вернешься?
– Понятия не имею, – отрывисто бросил Дом. – Быть может, довольно поздно…
– То есть мне придется укладывать их спать?
Он пожал плечами и покрепче прижал к себе Астрид, которая извивалась и корчилась в его руках.
