Бетти слушала его и, в свою очередь, ковыряла заусенец на пальце. Она чувствовала, что настал момент истины. Еще немного, и он скажет, что не может быть ее бойфрендом, ее парнем, ее любовником и так далее. Скажет и объяснит – почему. И Бетти была к этому готова. Не то чтобы она совсем не расстроилась, – кому приятно слышать подобное? – однако в глубине души Бетти сознавала, что и она не хочет быть его девушкой. Слишком уж большой багаж был у Дома, слишком богатое прошлое… Слишком много глупостей и чепухи. Кроме того, в этой желто-красно-белой футболке и зеленых трусах он выглядел довольно глупо. То, что произошло между ним и ею в этом доме некоторое время назад, было, скорее, из разряда исключений. Минутная слабость, приступ безумия – или одиночества. В общем, если бы сейчас Дом подвел черту под их так называемыми «отношениями», она бы это только приветствовала.
Хотя бы потому, что такое решение означало бы резкое уменьшение количества проблем.
– А еще я думал, – продолжал Дом, – о том, о чем мы с тобой говорили. О судьбе, о предназначении, о том, что даже если все, что с тобой происходит, выглядит логичным и закономерным, это вовсе не означает, что ход событий нельзя изменить. Если действительно хочешь, изменить можно все что угодно! Так вот, когда мы с группой в последний раз выступали за городом, я разговорился с парнем, который оказался агентом по недвижимости. Он показал мне несколько потрясающих домиков, по сравнению с которыми особняк в Примроуз-Хилл выглядит как самый настоящий хлев. И знаешь что… – Он наклонился вперед и накрыл пальцы Бетти ладонью. – Я согласен. Ты и я. Большой дом в деревне. Свиньи, утки, корова… Дети смогут приезжать к нам на выходные. Простая, здоровая пища. Простой физический труд на свежем воздухе…
Дом слегка сжал ее пальцы. Его блестящие карие глаза смотрели чуть ли не с мольбой, и Бетти на какое-то время лишилась способности говорить.
– Помнишь, я сказал, как мне жаль, что я не познакомился с тобой раньше? Что ж, если ты не стала первой женщиной в моей жизни, то, быть может, это потому, что тебе суждено стать последней. Понимаешь, что́ я имею в виду?..
Бетти кивнула, лихорадочно пытаясь придумать ответ.
– Так было предопределено с самого начала, предопределено для нас обоих, – продолжал Дом. – Ты станешь последней женщиной в моей жизни. Навсегда.
В его глазах вспыхнул упрямый огонь, и это испугало ее по-настоящему.
– Черт… – сказала Бетти. – То есть… Честно говоря, я просто не знаю, что сказать. То есть – совсем.
Дом мечтательно улыбнулся.
– Это будет просто замечательно, – сказал он. – Ты и я… вместе.
Бетти молча смотрела на него.
– А… а как насчет меня? – спросила она наконец. – Я-то что там буду делать?
Дом недоуменно посмотрел на нее.
– Делать? В каком смысле?
– В самом прямом. Чем я буду заниматься в этом большом деревенском доме, когда ты уедешь на гастроли? Или когда ты будешь неделями просиживать в какой-нибудь звукозаписывающей студии в Лондоне?
Он улыбнулся и погладил ее по руке.
– Это-то и есть самое замечательное, Бетти! Ты будешь делать все, что захочешь! Что захочешь – то и будешь делать. Захочешь, можешь рисовать. Или писать книги. А захочешь – можешь поехать на гастроли вместе со мной. Захочешь – можешь родить ребенка. В общем, будешь делать все, что твоя душа пожелает! – Он широко улыбнулся, но Бетти его улыбка показалась немного безумной, поэтому, – просто на всякий случай, – она тоже улыбнулась и кивнула.
– А как быть с Эйми? – спросила она.
– При чем тут Эйми?
– Ну, все это может ее немного, гм-м… расстроить.
Дом небрежно взмахнул полупустой бутылкой.
– Эйми не пропадет. К тому же она будет только рада, если по выходным дети будут гостить у нас. Она тебя знает и доверяет.
– Но Эйми предложила мне работу.
– Что?
– Вчера вечером или, точнее, уже ночью, Эйми пришла в комнату, где я спала. Она сказала, что я замечательно справляюсь с детьми и что она готова взять меня на постоянную работу, не дожидаясь окончания испытательного срока. Мне кажется, я ей понравилась и… Дом, я думаю, что я ей действительно очень нужна! Не могу же я ее просто так бросить…
Дом рассмеялся.
– А-а, вот в чем дело! Не обращай на нее внимания. Эйми всегда старалась сделать так, чтобы наши няни считали себя центром вселенной. Это ее обычный прием – заставить человека считать себя незаменимым, а потом выжать из него все соки.
– Мне почему-то кажется, что ко мне она относится совсем не так, – возразила Бетти. – Быть может, я ошибаюсь, но…
Дом снова засмеялся, и Бетти поморщилась. Этот разговор нравился ей все меньше, и она стала думать о своей квартирке по соседству и о Джоне, вытянувшемся перед телевизором на софе, которая была ему коротка, но уже через минуту ее мысли сами собой обратились к просторному деревенскому дому, к огню в каменном очаге, к заставленной мольбертами светелке, к собственному банковскому счету, где у нее всегда будет солидная сумма. А еще она подумала о пылающих страстью карих глазах Дома, которые она будет видеть каждое утро, как только проснется.
– Я знаю, – сказал Дом, снова откидываясь немного назад, – ты думаешь, что я слишком тороплю события. Мы действительно знакомы-то всего несколько недель, но… В тебе есть что-то особенное, Бетти. Что-то чистое и неиспорченное. Я почувствовал это еще при первой встрече, когда ты была в этой дурацкой ресторанной униформе. Конечно, я предпочел бы ухаживать за тобой как положено, водить в рестораны, на концерты, может быть, даже в театры… Если бы я так поступил, со временем мы бы, конечно, узнали друг друга как следует, но, к сожалению, тот образ жизни, который я веду, исключает подобную возможность. Моя жизнь – это бешеная гонка. Приходится все время спешить, торопиться как сумасшедший неведомо куда. Много лет я позволял этому безумию управлять собой, но с тобой я узнал, что такое душевный покой. Ты для меня как… как камертон.
– Камертон?
– Да. – Дом кивнул, пристально глядя на нее. – Я слушаю тебя, смотрю на тебя – и замедляю шаг, начинаю оглядываться по сторонам. Я вижу вокруг себя жизнь и понимаю, что она прекрасна.
Камертон?.. Бетти не очень хотелось быть его камертоном. И вообще ничьим.
Дом некоторое время разглядывал ее недоуменное лицо, потом его осенило.
– Нет, – сказал он. – Нет. Ты не просто камертон. Ну конечно!.. Собственно говоря, я вот что хотел сказать… Я без ума от тебя, Бетти, о’кей?
О’кей?.. Бетти удивилась еще больше. Это что – утверждение или вопрос?
Она пожала плечами, думая о том, как мало ее трогает, что суперзнаменитый Дом Джонс фактически признался ей в любви. Или его слова «Я без ума от тебя» следует понимать буквально, и он действительно немного спятил?
