Теперь он украдкой поглядывает на Фрейю, как некогда следил за базами. Он в этом поднаторел, поэтому она ничего не замечает, но когда Финни кричит: «Поживее, аутфилдер!» – в это время низкий мяч устремляется мимо второго бейсмена, – он понимает, что совсем не вникает в игру. Мяч несется к Фрейе, и уже слишком поздно его перехватить.
Но в этот раз Фрейя ловит его перчаткой.
– Я это сделала! – кричит она, повернувшись к Натаниэлю. – А что теперь?
– Кидай его мне, – отвечает он, бегом направляясь к ней.
Она кидает снизу, и он легко ловит мяч. Затем поворачивается и отправляет его мимо Финни Харуну. Два раннера уже пересекли хоум, а третий начинает движение к нему, и Финни ждет, что Натаниэль бросит мяч ему, но Натаниэль знает, что сегодня вся магия на их стороне, потому отправляет мяч Харуну в полной уверенности, что тот его поймает, и он делает это в лучах заходящего солнца.
– Аут! – кричит судья.
– Мы это сделали? – спрашивает Фрейя.
– Мы это сделали, – подтверждает Натаниэль.
Фрейя ликует и танцует победный танец.
– Вперед, Харун!
Она дает Натаниэлю пять, и теперь его правую руку покалывает точно так же, как левую.
– Ха! – кричит Финни. – Получите!
– Что? – спрашивает капитан другой команды. – Мы впереди на четыре очка.
– Все равно получите! – отвечает Финни, а потом, подстегнутый какой-то магией, умудряется вывести бэттера, и у нас уже три аута.
Отбивает их команда, Фрейя и Харун отправляются отдыхать. Харун встает рядом с сетчатым забором и заводит разговор с Финни.
– Мне же не придется отбивать? – спрашивает Фрейя.
– Перед тобой еще много бэттеров, так что не волнуйся, – отвечает Натаниэль.
– Потому что я не умею отбивать.
– Я могу показать, если хочешь.
– Я могу ударить тебя по голове. Снова. Получишь второе сотрясение.
– Я рискну.
Они подходят к сумке со снаряжением, и Натаниэль роется в ней.
– Сначала нужно подобрать правильную биту.
– Что это значит?
– Тебе подойдет, – говорит он, вытаскивая тонкую деревянную биту, – бита компании «Луисвилл Слаггер».
Он вручает ей биту, и Фрейя хватает ее, будто пытается задушить.
– Расслабься, – советует Натаниэль и встает за ней. – Положи одну руку на другую, костяшки в линию. – Он поправляет ее руки, обнимая со спины всем телом.
– Вот так? – с придыханием спрашивает она.
Она держит биту отлично, но он не хочет отпускать. Устал отпускать.
– Да, вот так. А теперь раздвинь ноги.
– Обычно парни перед такими словами угощают меня ужином.
Натаниэль тут же возбуждается. Он слегка меняет позу, чтобы Фрейя этого не заметила. На всякий случай.
– Вот на такую ширину. – Натаниэль раздвигает ее ноги, желая, чтобы эрекция пропала. Такого не случалось с тринадцати лет. – Смысл в том, чтобы расслабиться. Не жди мяча, принимай его.
– Принимай его, – дразнится Фрейя. – Мы играем в софтбол или…
– Натаниэль, – прерывает их Финни. – Хочешь отбить?
Нет! Натаниэль не хочет отбивать. Он хочет затащить Фрейю в кусты, сорвать с нее одежду и так близко прижаться к ее теплой коже, что между ними не останется места. А после этого угостить ее ужином.
– Вот, возьми биту, – говорит Фрейя, отдавая ему «Луисвилл Слаггер», и хоть она слишком легкая для него, он послушно берет ее, потому что ни в чем не хочет отказывать этой девушке.
Он встает на хоум, по всему телу гудит желание. Питчер отправляет мяч по широкой дуге. Натаниэль мог бы податься в сторону, и тогда получился бы бол, но вместо этого сильно замахивается. Надо что-то делать со всем сильным желанием, влечением и страстью, которые он считал погасшими, но, как оказывается, они просто спали и теперь вулканически извергались. Мяч ударяется с прекрасным хлопком и улетает.
Хоум-ран. Ну конечно.
* * *
Три опаздывающих игрока подтягиваются к концу третьего иннинга, и Фрейю, Натаниэля и Харуна провожают потоком благодарности, двумя бутылками пива, колой и приглашением присоединиться к ним на следующей неделе.
– Я приму приглашение только вместе с вами, ребята, – говорит Фрейя. – Было весело. – Но потом она вспоминает, что Натаниэль не отсюда. Он турист, приехавший к папе. – Ты еще будешь здесь на следующей неделе?
– Возможно, – пожав плечами, отвечает Натаниэль и открывает пиво. Из-под его рук стекает пена.
Он облизывает пальцы, и в голову Фрейи лезут тысячи грязных мыслей о том, что она хотела бы сделать с этими пальцам. Но пока не выдала еще одну пошлую шуточку, она делает большой глоток пива и протяжно рыгает.
Натаниэль и Харун поворачиваются к ней, оба явно находятся под глубоким впечатлением.
– Мы с сестрой устраивали соревнования по отрыжке, – объясняет она. – С фантой, а не пивом. Я всегда выигрывала.
– Ну разумеется, – нисколечко не удивляется Харун.
– Я раньше могла прорыгать «Jingle Bells», песню из алфавита и «С днем рождения». Хм. Наверное, раз я не могу петь-петь, то получится рыгать-петь. – Фрейя делает еще глоток. – Можно сделать карьеру профессионального рыгателя-певца?
– Возможно, – отвечает Харун. – Есть парни, которые зарабатывают на жизнь, будучи профессиональными едоками хот-догов, так почему нет?
– Профессиональные едоки хот-догов? – переспрашивает Натаниэль.
– Они соревнуются. Каждое четвертое июля проходит большой матч, – поясняет Фрейя. – Этот японец всегда побеждает.
– Не-а, – не соглашается Харун. – Его дисквалифицировали.
– Серьезно? – не верит Фрейя.
– Да.
– Вы прикалываетесь, – смеется Натаниэль. – Такого не может быть.
– Это чистая правда, – заверяет Фрейя. – Так что, наверное, все-таки есть надежда сделать рыгательную карьеру. – Она снова делает глоток и пытается прорыгать алфавит, но выходит лишь жалкая «а». – Нет. Я даже так не могу петь.
Парни смотрят на нее с такой добротой, что почти невыносимо.
– Уверен, ты сможешь петь, – говорит Харун.
– Уверен? – возмущается Фрейя. – А вот я – нет.
– Воровство песни не помогло? – спрашивает Натаниэль.
Фрейя вздыхает. Если бы жизнь была фильмом, она бы спустилась на том лифте, держась за руки с Харуном и Натаниэлем, вырвалась из офиса, из лап Хейдена и чисто запела. Они бы затанцевали. И пустили в ход одухотворенные пальчики.
Но в жизни так не бывает. Удушливый ботинок на ее трахее по-прежнему на месте.
