Чендлер смерти не боялся. Более того, он понял, что обязан быть здесь. Ради детей он был готов преодолеть все круги ада.
– Еще двоих – Сета и Еву – я похитил в надежде заставить их искать останки Мартина, однако держать заложников больше суток сложно. Они постоянно скулили. – Это было сказано с ноткой удивления; Гэбриэл, похоже, искренне не понимал, почему люди не любят, когда их сажают на цепь. – С припасами постоянно беда, и вместо того чтобы заниматься поисками, мне приходилось нянчиться с пленниками. Я пытался втолковать, зачем похитил их, а они обзывали меня психом и другими ругательствами, но я-то не псих.
Чендлер хотел возразить, но вовремя осекся.
Было ясно, что Гэбриэл твердо убедил себя в том, что смерть других поможет ему вернуть брата.
– Ладно, Сару я могу отпустить. В обмен на Хита. Вы все считаете, что я зло, пускай. Но я не чудовище. Все-таки вы поддерживали моего отца, хотя и уговорили его бросить поиски.
– Так было лучше для всех.
– Отец с мамой мертвы. Это, по-вашему, «лучше»?
– Я же не предполагал, что…
– Конечно, с чего бы вам.
В свете фонарика сверкнул пистолет Гэбриэла.
– Приведите Хита, и я отдам вам детей.
– Почему кто-то должен умереть? Твой отец бы…
– Люди смертны, Чендлер, – перебил Гэбриэл, – поэтому они умирают.
– Но Хит… Сара, Джаспер… они ведь ничего плохого тебе не сделали. Они не заслужили смерти.
– Мой брат и родители – тоже, однако Бог посчитал нужным забрать их.
– Ты злишься, и я тебя понимаю, но так поступать нельзя… Нельзя, Дейви.
– Я должен, Чендлер. У меня выбора нет, а у вас есть, и очень простой: он или они.
– Скажи мне, где они.
– Сержант… – в темноте мелькнула ухмылка.
Чендлер попытался перехватить инициативу.
– Если у тебя все так спланировано, как Хиту удалось сбежать?
В тусклом свете было видно, как Гэбриэл нахмурился.
– Вы что, тянете время, пока не подоспеет подмога?
Чендлер прикрыл глаза ладонью.
– Нет, подмоги нет. Ты что, думаешь, они бы дали мне забрать Хита?
Губы Гэбриэла снова тронула ухмылка.
– Вот это я понимаю – приверженность делу.
– Так как он сбежал?
– Разрубил наручники, мы же оба рассказывали, – сказал Гэбриэл смеющимся голосом. – Я им даже по-своему восхищаюсь: такая воля к жизни. Он вышел из домика, побежал, я догнал его, и в борьбе мы упали с обрыва. Когда я очнулся, у меня в руке был только лоскут от его рубашки. Я знал, что он направится вниз, к дороге, но пешком идти до Уилбрука долго. Тогда я пошел за машиной. Сначала хотел сбежать, уехать в другой штат и залечь на дно. Даже думал бросить свою миссию, а потом понял, что это испытание, и решил добраться до города первым. Мне стало любопытно, что сделает Господь, когда я попытаюсь подставить невиновного. Разве может всеблагой такое допустить? И я снова почувствовал себя равным Ему: я решал чью-то судьбу, но теперь не убийством. Новизна ощущений захватила меня. Если я и вправду зло, а Бог и вправду всемогущ, то ничего у меня не выйдет. Я решил положиться на высшую силу: если такова воля Господа, то Хит спасется; если нет, то мне вершить его судьбу.
– Судьбе не нужны исполнители, она все делает сама. Ее нельзя избежать, – возразил Чендлер.
– Это вам так кажется. Я раньше тоже думал, что судьба за рулем, а я лишь пассажир, а потом понял, что судьба – это машина, и ею можно рулить. Иначе как я смог выжить в аварии? – Гэбриэл пристально посмотрел на Чендлера. – Вот Мартин верил в судьбу безоговорочно.
Чендлер промолчал.
– Если задуматься, – продолжал убийца, – почему радость скоротечнее горя? Не потому ли, что мы всегда ждем чего-то плохого? Что ж, я решил проверить…
– Проверить что? – не сдержался Чендлер.
Безумная философия Гэбриэла, попытка оправдать свои поступки, выводила его из себя. Он хотел вернуть детей, но Гэбриэл все говорил и размахивал пистолетом. Чендлер боялся, что Ник перенервничает, сорвется и выстрелит – и тогда нужных сведений не узнать.
– Действительно ли судьба так всемогуща. Как-то раз я поднялся на высокую скалу в поисках Мартина, оступился и покатился вниз. Долго катился. Я упал в овраг, сильно вывихнул лодыжку, но сознания не потерял. Сил вылезти не было. Небо и деревья спокойно наблюдали за моими страданиями. И я подумал: может, с братом случилось то же самое? Может, он так же лежал, одинокий и потерянный, и ждал смерти? Однако умиротворения я не чувствовал, у меня еще остались дела на этом свете. Полежав где-то час, я нашел крепкую палку и кое-как доковылял до домика. Целый месяц я провел там. Наступили холода, а припасы кончились через две недели. Я засыпал, замерзая, а потом весь день изнывал от голода. Все, думаю, вот и смерть пришла, но смирения не наступало. В конце концов я решил: была не была. Я добрался до машины и поехал в Порт-Хедленд к врачу.
– Значит, высшие силы тебя миловали, ты выжил. Разве это не повод благодарить судьбу? После такого обычно начинают помогать людям.
– С чего вдруг? Мне никто не помогал. Я свою судьбу испытал, теперь черед остальных.
– Ты хочешь подвергнуть испытанию детей?
– Нет, конечно. Это будет ваше испытание.
– То есть ты предлагаешь мне решить судьбу Хита?
– Нет, – сказал Гэбриэл. – Вам надо только отдать Хита мне, а его судьба свершится потом.
Чендлер опустил голову.
– Почему ты вернулся после того, как сбежал из гостиницы?
На губах Гэбриэла вновь появилась ухмылка.
– Хотел посмотреть, узнаете вы меня или нет. А может, в глубине души я ждал, что меня поймают. Кроме того, я люблю доводить дело до конца. Это освобождает… Впрочем, вам не понять.
Чендлер не знал, что ответить. Несколько мгновений над ними висело тягостное молчание, потом Гэбриэл продолжил:
– Даю последний шанс. Приведите Хита, или у меня не останется выбора.
Дабы подтвердить серьезность намерений, Гэбриэл прицелился Чендлеру в голову.
– Одну Сару я уже убил. Милая, помнится, была девушка, дружелюбная… Что ж, посмотрим, кому судьба благоволит: Хиту или вашей дочери.
– Не надо, прошу… – тихо всхлипнул Чендлер.
Теперь он ясно представлял себе, кто такой Гэбриэл и что ему пришлось пережить. Потерять брата, затем родителей (и всех, видимо, в самоубийственном порыве), стать сиротой, попасть на воспитание к супружеской чете из ада… Он пережил страшную боль, но Чендлер не собирался подвергать такой же боли своих детей. Придется все-таки отдать ему Хита. Пойти на поводу у дьявола.
Прозвучал выстрел и многократно отразился эхом от деревьев.
