– Я по поводу Тэдбери.
– А я думал, что там всё уже давно решено и подписано. Домашняя разборка, с какой стороны ни посмотри.
– Кто тебе это сказал? И почему ты вообще об этом спрашивал?
– Я сам какое-то время занимался там рутинным расследованием. – Мэттью смотрел в чашку.
– Да уж, наслышана… Один из моих свидетелей видел, как ты делал фотографии.
– А откуда ты знаешь, что это был я?
Мелани погладила его по голове и сняла пылинку с рукава парки:
– Тебе надо с этим что-то делать. Я – серьезно. Особенно если ты работаешь недалеко от дома.
Мэттью опустил палец в пенку на кофе и с шумом облизал его, а потом глубоко вздохнул.
– Мне моя парка нравится.
– Так зачем надо было фотографировать? – Мелани улыбнулась.
– Да так, пустяковый случай. Надо было проверить кое-кого из местных. Машины. Номера.
– Значит, кто-то проверял для тебя регистрационные номера в Системе? Не уверена, что мне это нравится, Мэт.
– Да ладно тебе, – Мэттью состроил ей гримасу. Он выполнял проверку на случай мошенничества или финансовых нарушений в прошлом – стандартная процедура для его обычных расследований. – Послушай, Мел. Это мое дело в Тэдбери… Тебе ничего не надо о нем знать. Рутина. Обещаю, что позвонил бы тебе, если б в этом была необходимость.
– Так ты не работал на Джил Хартли? Не следил за ее мужем?
– Нет. Как уже сказал, я бы сообщил тебе, если б здесь была какая-то прямая связь.
– Значит, речь идет о косвенной связи?
Он посмотрел на нее. Она посмотрела на него.
– Я этого не говорил.
– Да ладно тебе, Мэт. Я не хочу давать делу официальный ход.
– Не говори так. Ведь это я, Мел.
– Ладно. КСУП
[78] удовлетворена. Мой босс тоже. Джил Хартли всё еще в коме, и высока вероятность того, что в какой-то момент ее отключат от аппаратов, а это значит, что предъявлять обвинение будет некому…
– Тогда в чем проблема?
– В Эмме Картер.
– А что с ней не так? – Мэттью, изменившись в лице, наклонился ближе.
– Тебе знакомо это имя?
– Я этого не сказал, – он отхлебнул кофе и прищурился.
– Интуиция, Мэт. Она была последним человеком, который видел Джил перед ее стычкой с мужем, и она шарилась по больнице без всякой на то причины. Что-то тут не так.
– И что?
– И я спрашиваю своего старого друга, о котором очень высокого мнения, не знает ли он что-то, что может мне помочь?
– Я уже сказал, что веду рутинное расследование.
Теперь он смотрел на Мелани, не мигая.
– А может быть, всё-таки подумаешь, Мэт? Может быть, мне всё-таки надо что-то знать?
– Мел, ты же знаешь, что у меня теперь всё по-другому. Полицейской пенсии больше нет. Приходится управлять бизнесом. Создавать репутацию. Думать о конфиденциальности…
– Мэт, умер человек.
– И эксперты сказали, что «отсутствуют признаки вмешательства третьих лиц».
– Значит, тебя это настолько волновало, что ты сам проверил?
Мэттью не отвел взгляда, как будто пытался решить для себя какую-то проблему.
– Послушай. Мне необходимо еще кое-что узнать. Как только я это сделаю, обещаю, я тебе позвоню, Мелани.
– Ладно, – ей сразу стало легче. – Договорились. А пока… Как там поживает очаровательная Амели? Уже говорит?
– Так случилось, что свое первое слово она произнесла совсем недавно.
– Класс. И это было «папа», как ты и думал?
– Нет.
– Не повезло, Мэт. Значит, «мама»?
– Нет, – по лицу Мэттью было видно, что он над ней издевается, и Мелани нахмурилась.
– Тогда что же это за слово?
– Ну, на сегодняшний день она соблаговолила произнести слово «папа» ровно два раза. Но когда я говорил «нет», я имел в виду, что нам приходится быть осторожными. Очень осторожными. Потому что первое и самое любимое слово моей дочери – это… «НЕТ»!
Они рассмеялись и мгновенно забыли о Тэдбери и Эмме. Мэттью достал телефон и стал показывать последние фото дочери.
Сегодня, 19.15
Доктор и его жена пьют кофе. Марк вернулся из туалета и сидит, глядя в пространство, когда раздается звонок его телефона.
Я вздрагиваю. Мне хочется услышать новости, но я не хочу слышать плохих. Какой-то голос у меня в голове говорит Марку, чтобы он не отвечал на звонок.
«Не позволяй им сказать это!»
Но Марк просто смотрит на меня, а потом встает и проходит в тамбур между вагонами, чтобы беспрепятственно поговорить.
Доктор улыбается мне. Я прижимаю руки к губам, как будто молюсь.
– Я уверен, что всё будет в порядке. В больнице работают хорошие люди. Отличные специалисты.
Я киваю, не доверяя собственному голосу.
Возвращается Марк; мне кажется, что его не было целую вечность. Он убирает телефон в карман, и я вижу, как побледнело его лицо. Я пытаюсь осмыслить тот факт, что муж садится совершенно молча.
– Ну, и какие новости?
– Натан в пяти минутах езды. Он опознает мальчиков и сразу же нам перезвонит.
– Так это звонил Натан?
– Нет, – Марк как-то странно и коротко выдыхает. – Это звонили из реанимации. Они только что говорили с Натаном.
– Из реанимации? А это что значит? Почему реанимация? Это что, всегда так после операции? Что, всех после операции помещают в реанимацию? – Я смотрю на врача, но отвечает мне Марк.
– У одного из мальчиков осложнения. Какая-то респираторная реакция на обезболивающее.
– О, боже!..
– Они внимательно за ним следят. Сейчас там всё немного нервно. Меня просили перезвонить.
– Понятно. Реанимация. Понятно… – Почему-то я начинаю качаться. Взад-вперед. И сама осознаю, что в этом нет ничего хорошего. Заметив, как доктор обменивается взглядом с женой, понимаю, что мне это совсем не нравится.
И я делаю глупейшую вещь. Беру у Марка его телефон, чтобы кое-что посмотреть в Сети.
Кое-что, от чего мне становится еще хуже.
Глава 30
В недалеком прошлом
