– А какой ближайший город?
– Не поняла?
– Какой город ближе всего к тому месту, где жила ваша мама? Как я уже говорила, кузен моего покойного мужа живет в Ландерно. Конечно, погода там оставляет желать лучшего, но там такой очаровательный мост… И очень милые узкие улочки.
– Я, наверное, принесу главное блюдо, Хелен? – предложила я, вставая.
– На побережье или на острове?
– Это возле Карнака
[74]. Место называется Ла-Трините-сюр-Мер
[75]. – Эмма с грохотом собирала тарелки.
– Неужели? Я прекрасно знаю эту часть Бретани. Эти фантастические камни… Великолепная марина и местный рынок… Я уже говорила – скоро я опять туда поеду. Может быть, порекомендуете мне какие-нибудь рестораны?
Эмма сильно покраснела – что для нее совсем нехарактерно – и поправила свою салфетку:
– Принимая во внимание мои обстоятельства, я их не посещала.
– Простите, я не подумала… Безусловно, нет. Простите меня.
– Ты не поможешь мне, Хелен?
– Конечно, милая. Я что-то слишком разболталась.
* * *
На кухне я извинилась и шепотом сообщила Хелен, что должна была предупредить ее, насколько трепетно Эмма относится к вопросам о Франции. Возможно, это связано с травмой после смерти матери. А еще я сказала Хелен, что сейчас Эмма сама на себя не похожа – и все из-за полиции, которая ее уже достала.
– И когда же вы собираетесь обратно в Корнуолл, Хелен? – Эмма разливала вино по бокалам, когда мы вернулись в комнату. Я посмотрела на вино, к которому не притронусь. Мне надо будет что-то сказать. Но позже…
– Простите?
– Я спросила о том, когда вы собираетесь вернуться в Лизард?
– О, боже! Я об этом еще не думала. А, кстати, Софи рассказывала вам о том, что встретила вашего доппельгангера в Корнуолле? Он ее здорово напугал.
У меня от ужаса отвалилась челюсть.
– А когда это было? Моего двойника?.. Поразительно. Мне нравится сама мысль о том, что у меня есть доппельгангер. Расскажите же… – Эмма стала накладывать салат на тарелку.
– Это просто была женщина в похожем пальто и с похожими волосами. На вершине скалы. Она действительно выглядела, как ты.
Эмма, подавшись вперед, коснулась моей руки.
– Милая… Ты по мне скучала, правда? И поэтому придумала меня?
– Возможно. Мне неловко даже говорить об этом.
Хелен посмотрела сначала на меня, потом на Эмму и, как будто раскаявшись, глубоко вздохнула и начала разговор о браслете Хизер (мы смогли снять его лишь с помощью теплого масла), с которого перешла на керамические работы Эммы. А закончила всё кулинарией.
– Софи очень застенчивая, поэтому настаивает на том, чтобы мы не слишком привлекали к себе внимание, а я считаю, что мы можем открыться в ближайшем будущем. Это было бы просто великолепно – а вы как думаете, Хелен?
– Господи, неужели вы готовы начинать? И что, всё уже на месте? Я не знала, что ты, Софи, приняла окончательное решение… А Марк знает?
Я притворилась, что не слышу, и попыталась заговорить о чем-то другом. О мяснике и рецепте приготовления ноги ягненка и об отличных лепешках. Пошутила насчет того, как Хелен заставляла меня есть стейки из страуса. Мой смех звучал фальшиво, и я никак не могла поверить, что все настолько плохо. А потом мы закончили есть, и я попросила Хелен заняться сыром – ну, пожалуйста, – при этом, тараща глаза, пыталась подать ей сигнал, чтобы она оставила меня наедине с Эммой, пока она наконец не кивнула и не удалилась на кухню.
Я уставилась на свое вино, к которому так и не притронулась. Эмма тоже уставилась на вино и нахмурилась. Так что решение пришло само собой. Я всё ей рассказала.
И только когда Хелен вернулась с сыром, печеньем и кофе, мы смогли спокойно пообщаться. Видимо, предмет разговора был слишком серьезным, чтобы мы могли позволить себе какие-то контры.
– Хорошо то, что я всё еще ощущаю себя беременной. Гормоны играют. Соски набухли. Сегодня утром я сделала еще один тест – на нем явно видна полоса. Но я совсем не кровила, когда носила Бена.
– А когда следующий визит к врачу? – Эмма держала меня за руку.
– Во вторник. Ультразвуковое зондирование – чтобы можно было услышать или увидеть сердцебиение на мониторе. Марк идет вместе со мной.
– Ну, конечно. Послушай, Софи, я прямо не знаю, что и сказать. Но только если в этом мире существует справедливость, то всё будет в порядке. Доверься своим ощущениям, – голос Эммы стал тише, и мне пришлось наклониться, чтобы услышать ее.
– Доктора говорят очень уклончиво. Мне кажется, что они пытаются подготовить меня к любому варианту развития событий. Так что надо просто ждать. А как у тебя? Как Тео?
– Всё в порядке. Давай сейчас не будем об этом.
– Так что, малыш Тео всё еще молчит? – подала вдруг голос Хелен.
– Молчит.
– И сколько это уже продолжается, Эмма? – Она разгладила свою салфетку.
– С момента ссоры в детском саду. Так что довольно долго. – Эмма смотрела на меня, не обращая внимания на Хелен. – Я уверена, что это просто такой период.
– Но уже довольно долгий, – я попыталась подсчитать в уме. – А ты не обращалась к терапевту? Просто чтобы узнать, что он думает по этому поводу?
– Нет. Послушай, я знаю, что вы все желаете мне только добра – Натан вообще считает, что его надо показать специалисту, – но все дело в том, что стоит лишь начать, и это уже не остановишь. А я не хочу, чтобы на него повесили ярлык.
– Уверена, что ничего такого не произойдет. У меня был случай – тогда я приучала Бена к горшку, – когда он вдруг решил, что больше не будет какать. И продержался целую неделю.
– Неделю?
– Ага. Я уже ждала, когда он взорвется, но врач был просто прелесть. Они всё это уже видели, Эмма. Почему бы тебе просто не подумать о консультации? И не поговорить с терапевтом?
– Наверное, ты права. – Эмма наклонилась и поцеловала меня в щеку, а потом, к моему большому удивлению, стала собирать свои вещи. Телефон. Шаль. Сумку. – Посмотрим, чем закончится эта неделя.
– Эмма, ты же не хочешь сказать, что уже уходишь? Хелен купила шоколад, и сейчас слишком рано…
– Спасибо, но мне надо сменить няньку. Да и тебе, Софи, надо отдыхать.
А потом Эмма выпрямилась и со значением взглянула на Хелен:
– Было приятно встретиться с вами. – Она набросила шаль на плечи. – Очень приятно.
