– Так и пошел. – Я не знала, что сказать, и стояла, наматывая волосы на палец.
– Софи, что-то случилось?
Пауза.
– Он пошел чересчур спокойно, Марк.
– Как это человек может быть… чересчур спокойным? – Я буквально услышала, как он улыбается.
– Ты что, смеешься надо мной, Марк?
– Я не…
– Он даже не обернулся. Не помахал. Не сделал вообще ничего. Все прошло в такой спешке – я совсем этого не ожидала. И теперь боюсь, что все это была бравада с его стороны. А сейчас он может быть в ужасном состоянии, а я об этом даже не знаю…
– Послушай, Софи. Он достаточно уверенный в себе малыш. И давно ждал этого дня. Все это значит только, что ты отлично потрудилась.
Мне пришлось закрыть микрофон левой рукой.
– Софи, ты что, плачешь?
– Конечно, нет. Я просто думала, что он будет скучать по мне, вот и всё. – Пока я пыталась найти в рукаве салфетку, слезы попадали мне в рот. – Всё в порядке. Правда.
– А как проходит борьба с грязью?
И вот тогда я резко выдохнула, потому что не могла понять, когда же мы с ним успели достичь такого уровня взаимопонимания.
– Послушай, мне пора. У меня – встреча. Серьезно – не переусердствуй с этим пылесосом. Я тебя люблю. И напиши мне, когда он вернется домой, хорошо?
– Хорошо. Я тоже тебя люблю.
Я положила трубку – и телефон мгновенно зазвонил снова.
– Ты же что-то говорил о встрече?
– Прости?
– Ой, извини, Эмма… Я думала, что это Марк. – Я почувствовала, как сердце начало колотиться в груди. Хоббс-лейн. Слава богу, что я ничего не сказала Марку. – Как там Тео? В саду?
– Даже не обернулся. Чувствую себя абсолютно лишней и никому не нужной. А как Бен?
– То же самое.
– Прогуляемся?
– Я не знаю, – вопрос застает меня врасплох. – Нет, я занимаюсь…
– Да ладно, Софи. Мне нужно поговорить с тобой о вчерашнем. А иначе нам остается только хандрить.
Я посмотрела на часы. Время есть максимум до половины второго.
– Я как раз подумала о тропе вдоль побережья, пока мы свободны от мальчиков.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Наоборот, я совершенно серьезна. Я посмотрела по карте. У нас достаточно времени, чтобы добраться до Бэнтама или Терлстона и вернуться назад, если мы отправимся прямо сейчас. Просто развеемся.
– А что, если машина сломается? Мы не можем просто…
– Я подъеду к твоему дому через десять минут. Увидимся. Нам надо поговорить.
Я не припомню, как сказала ей «да», но, пока запирала дверь, ощутила какую-то тревогу, которая не имела никакого отношения к Бену. Закрыв глаза, вновь вспомнила ту сцену. Женщина в красном пальто на вершине скалы. А еще вспомнила свой шок от того, что увидела на Хоббс-лейн, – это были уже не пустые руины, которые я ожидала увидеть, а выкрашенное помещение с блестящими полами и с установленным оборудованием. Духовкой. Холодильной установкой. Грилем. Кофемашиной. И всем остальным.
С моим оборудованием.
– Что ты наделала, Эмма?
– Это мой для тебя сюрприз, чтобы ты немного развеселилась! – Эмма, как ребенок, захлопала в ладоши и подошла к кофемашине, чтобы продемонстрировать, что она уже подключена. – Лучший кофе из тех, что ты когда-нибудь пробовала. Слово даю.
– Но я же не давала на это согласия. Я не сказала тебе «да», Эмма… – Меня всю крутило. – Это же мои вещи.
– Тебе не понравилось? – Лицо Эммы потухло.
Я окончательно запуталась и здорово завелась, поэтому, честно, не знала, что ей ответить.
– Я же сделала это для тебя, Софи. Работала день и ночь. Думала, что тебе понравится…
Наш разговор в течение следующих десяти минут я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Я наехала на нее. Конечно, это не была полномасштабная ссора, но я высказала ей, что она могла бы и подождать. Что у нее не было никакого права так поступать. И, находясь под впечатлением от создавшейся ситуации, заговорила о слухах по поводу ее пребывания во Франции и поинтересовалась, какого черта она ничего не рассказала мне об этой своей поездке и о своей потере.
«Ладно, ладно. Наверное, надо было и вправду рассказать. Или, по крайней мере, упомянуть. Но я не хотела начинать здесь свою жизнь в качестве эмоционального вампира и вываливать на тебя все свои проблемы. Мне хотелось начать все с самого начала».
Я не стала говорить ей, что в действительности думаю по этому поводу. И что ее объяснение логично, но только до известной степени. Естественно, я понимала, что такое «частная жизнь». Но вообще ничего не сказать, даже не упомянуть мимоходом! Кроме того, про себя я была очень обеспокоена категорическим нежеланием Эммы сообщить о кирпиче в полицию.
А уж устанавливать мое оборудование – перевезти его со склада, даже не спросив разрешения!
* * *
– Ты всё еще злишься на меня. – Эмма протирала переднее стекло старой тряпкой, когда я положила свой небольшой серый рюкзак на заднее сиденье.
– Ну, не совсем злюсь…
– Нет, злишься.
Пока мы выезжали из деревни, каждая из нас занималась своим делом – я возилась с ремнем безопасности, а Эмма все протирала ветровое стекло. При этом мы время от времени бросали друг на друга косые взгляды.
– Значит, с Беном все прошло хорошо?
– Да. Он был какой-то слишком расслабленный. Понимаю, что это по-дурацки звучит, но меня это ранило.
– С Тео все то же самое. Мне кажется, это знак того, что мы с тобой молодцы.
– Марк тоже так говорит.
– Так вот, я проверила этот маршрут по карте, и у нас с тобой будет куча времени. Мы можем или вернуться назад через Терлстон…
– Вообще-то, я действительно зла на тебя.
– Слава тебе Господи!
– Не поняла… – Я повернулась к ней и увидела, что Эмма хмурится. – Хочешь сказать, ты довольна, что я бешусь?
– Нет, конечно, нет. Просто хочу сказать, что будет здорово, когда она наконец останется позади.
– Кто?
– Наша первая ссора.
– Не будь ребенком, Эмма. Мы с тобой не будем ссориться.
– Нет, будем. Потому что нам это необходимо.
– Необходимо?
– Да, Софи. И так делают все люди. В какой-то момент они открыто говорят, что думают и чувствуют. Ссорятся. Выясняют все недоразумения. И двигаются дальше.
– Я тебя не понимаю.
– А ты и не поймешь. Потому что никогда не ссоришься, не так ли?
