Я задумалась на миг и, встав с трона, протопала по ступенькам.
Тут стало немного стрёмно – просто я такая маленькая оказалась, а «кони» – такие большие… Когда клин остановился, стало чуть легче. Но потом «главарь» отделился от остальных и величественно направился ко мне.
Коленки слегка задрожали, а единорог, очутившись рядом, поклонился. Потом сделал ещё полшага навстречу и потёрся рогом о моё бедро, рог при этом странно сверкнул.
– О-о-о… – пронеслось по толпе.
– Ы-ы-ы… – вырвалось из меня.
Волшебный конь сверкнул глазом и отступил, а я повернулась к сияющей Эле и спросила жалобно:
– И что это значит?
– Великий Тиу подтвердил вашу невинность и благословил вас на брак.
И снова:
– Ы-ы-ы!
Следующие несколько минут народ искренне радовался появлению рогатых коняшек. Из долетавших до меня разговоров стало ясно, что возвращение единорогов – один из важных признаков настоящего возрождения светлой стороны, то есть теперь у светлых вообще всё хорошо.
Ну а когда первая волна радости схлынула, я не выдержала… Снова нашла взглядом Йорика и заявила:
– Хорошо. Если это единороги, – тычок пальцем в сторону «коников», – то это тогда кто?
Развернувшись, указала прямо на озабоченного пони и тут же услышала:
– Повелительница, в смысле?
– В прямом! – ответила я. Опять указала на Йорика и повторила: – Кто это такой?
Короткая пауза и…
– Где?
– Да вот же! – взвизгнула я.
Народ посмотрел, как на дуру. И я уже собиралась усомниться в собственной вменяемости, когда на помощь пришли клыкастые.
– Повелительница имеет в виду вот это существо, – сказал Лааримчик, тоже в понурого Йорика тыкая.
– Вы что, его не видите? – подключился Хрим. – Маленький такой, тоже с рогом, но на пони похож.
Настоящих единорогов разговор не заинтересовал – они развернулись и поцокали прочь, а мы остались. Придворные дружно зависли и принялись сверлить место, где стоял Йорик, взглядами, а потом из толпы вынырнул уже знакомый персонаж – ректор местной магической академии.
– Так, – важно сказал он. – А давайте попробуем посмотреть иначе!
Он сделал какой-то пасс рукой, пробормотал некую абракадабру и прищурился. И выпалил через несколько секунд:
– Какое чудесное плетение!
– Что за плетение? – хором буркнули возвратившиеся в зал змеелюды. Они Йорика, как понимаю, тоже наблюдали.
– Подозреваю, что это плетение, связанное с невидимостью, – отозвался ректор. – Сейчас попробую его снять.
Ещё несколько секунд, и… судя по общему вздоху, снял.
Только Йорик не обрадовался, опустил голову ещё ниже.
– Ой, – сказал кто-то из представительниц прекрасного пола. – Ну надо же…
– Какой знакомый образ, – растерянно подхватила другая.
– Поясните, пожалуйста, – попросила я.
– Сейчас, – отозвался всё тот же ректор. Опять поводил пальцами, пошептал и…
Вот так и знала, что Йорик – мужик!
Глава 18
Вернее не мужик, а парень приятной наружности, причём молодой настолько, что ещё усеян юношескими прыщами. Невысокий, с волосами пшеничного цвета и остриженный «под горшок». Судя по умеренно длинным ушам – не эльфёнок, а, наверное, полуэльф или кто-то похожий. Едва личина единорогоподобного существа спала, он оказался стоящим на четвереньках. Вставал под новый потрясённый вздох нескольких леди. А поднявшись, смутился и скромно отвёл глаза.
– А я тебя знаю, – внезапно заявила одна из женщин.
– И я! – воскликнула другая.
– Виллау с факультета экспериментальной магии, – совсем уж внезапно добавила Эля. – Так вот куда ты пропал.
Ещё один пропавший персонаж? Интересно. Впрочем, стоп. Давайте по порядку!
– Кто-нибудь может объяснить, что происходит? – вопросила я.
– Мм-м… да нам бы самим разобраться, – пробормотал ректор.
– Хорошо, давайте зайдём с другого бока. Кто это такой? – Я опять ткнула в Йорика. – И почему он был конём?
За пояснения вновь взялась сообразительная Эля. Сказала:
– Виллау – адепт магической академии, он учился на одном потоке со мной, пятьдесят лет назад.
Так, уже кое-что.
– А этот образ, как вы выразились, коня, знаком многим девушкам – незадолго до падения светлой стороны он был вплетён в защиту женских студенческих купален. Дело в том, что в купальни повадились заглядывать парни, вот мы и решили защитить свою честь.
Эля замолчала, слегка покраснев, а я кивнула – тут тоже понятно.
– Студент факультета экспериментальной магии пробрался в купальни и нарвался на защиту, – вслух резюмировала я. – В результате чего оказался заколдован. А почему он был невидимым?
Повисла тишина, но продлилась она недолго. Все уставились на Йорика-Виллау, и тот, помедлив, признался:
– Я наложил на себя заклятие невидимости, чтобы пройти в купальни. Не знал, что там новая защита стоит.
Он шмыгнул носом, вытерся истрёпанным рукавом и продолжил:
– Плетение невидимости было особым, собственного сочинения. Таким, чтобы никто не поймал, и чтобы не сработало ни одно из оповещающих или поисковых заклинаний. Я же не думал, что… – парень судорожно вздохнул, – всё так закончится.
– Ты нарвался на защиту и из-за своей невидимости не смог попросить о помощи? – догадалась я.
– Не только это, – буркнул парень. – Я бы, наверное, смог дать о себе знать, но на следующий день умер повелитель, и вся привычная жизнь академии покатилась кувырком. Я оставлял знаки, но их не замечали, и… В общем, всем было не до этого.
– А твои друзья? – задала новый вопрос я. – Неужели не заметили исчезновения и не подняли тревогу?
На этот вопрос ответила уже Эля:
– У него не было друзей. Он был «слишком умён», чтобы с кем-нибудь дружить.
Виллау, выглядевший до этого несчастным, горделиво вздёрнул нос, и я поняла, что имеет в виду Эля – парень был местным «гением».
– Но ты его исчезновение всё-таки заметила, – вспомнив изначальную реакцию эльфийки, сказала я.
– Это случилось не сразу, – чуть смутилась та. – Через несколько недель. Пять или шесть.
Я кивнула и опять уставилась на бывший символ девственности, вернее на его подделку. Что было дальше? Что произошло потом?
Вопросы не озвучивала, но они были очевидны, и парень догадался.
– Не сумев привлечь внимание преподавателей, я отправился в поместье одного известного мага, а по дороге попал в плен. Наткнулся на группу тёмных, которые занимались шпионажем на нашей территории. Я был уверен, что полностью невидим, и попробовал украсть у них еды – на тот момент я ещё питался обычно, не радугой, – и был схвачен. Меня приняли за особую породу единорога и забрали с собой.
