– А ведь я почувствовал, живицей пахнуло! – с некоторым разочарованием сказал бывший властитель державы. – Река, живица, мерный скрип. Мог бы и догадаться.
– Странно… – женщина старательно повела носом. – Не, ничего не чувствую. Тем паче с того берега!
– Вот теперь точно птица! – вдруг сказал князь. – Вон там, в кустах.
Он вскинул руку – и от этого движения живой пернатый комок вырвался из ветвей и взмыл в небеса.
– Скворец! Как ты догадался?
– Он шебуршал, – кратко ответил супруг.
– Здорово! – восхитилась мужем княгиня.
– Солнце греет кончик уха, – коснулся пальцем правой мочки Василий Васильевич. – Если я ничего не упустил и мы нигде не поворачивали, сейчас аккурат полдень. Надобно возвращаться. Сегодня судебный день, к трем часам хорошо попасть в палаты.
– Да, мой сокол, а я и забыла… – Супруги развернулись, и Мария Ярославовна неожиданно перехватила локоть мужа двумя руками и прижалась к его плечу: – Как же тут хорошо, покойно! И ты всегда рядом. Как хорошо, что мне больше не надобно за тебя бояться! Больше никаких походов, никаких предательств.
– Это верно, – вполне спокойно, даже без горечи, улыбнулся Василий Васильевич. – Преданного и свергнутого государя предать еще раз уже невозможно. Теперь у нас все будет хорошо.
– Да, мой желанный.
– Заскрипела и приближается… – внезапно остановился князь. – Ладья снялась и переплывает к нам?
– Верно… – повернулась к реке княгиня. – Плывет…
Корабль приткнулся к берегу, с него спрыгнули несколько легко одетых мужчин – рубашки, штаны, сапоги.
– Шелк шелестит, – тут же отметил Василий Васильевич. – Свистяще и с потрескиванием. Не иначе, князья знатные нас своим вниманием почтили?
– Позволь поклониться тебе, государь, – громко сказал один из корабельщиков. – Я князь Семен Оболенский, второй из братьев.
– Я не государь, княже, – покачал головой свергнутый правитель. – Ныне Великий князь есть Дмитрий Шемяка! Ему и кланяйся.
– Шемяка есть наглый самозванец, Василий Васильевич, изменник и заговорщик! – громко ответил князь Оболенский. – Он захватил трон мятежом и не имеет на него права. Весь народ желает твоего возвращения. Народ русский любит тебя, княже!
– Крамольны твои слова, князь Семен, и черны твои мысли! – решительно ответил свергнутый правитель. – Дмитрий Юрьевич ныне Великий князь! Благодари богов, что ныне я слепец, не то я уже пронзил бы тебя мечом за измену!
– Остановись, княже! – прозвучал со стороны реки еще один голос. – Василий Васильевич полагает в нас хитрых обманщиков, каковые пытаются сманить его на крамолу, дабы потом головой, как изменника, выдать проклятому Шемяке.
– Ты еще кто такой? – повернув голову, прислушался Василий Васильевич.
– Боярин Федор Басёнка, государь! Нас послала к тебе Софья Витовтовна. Они с князем Василием Ярославовичем пытаются освободить тебя и свергнуть изменника! Княже, покажи письмо. Иначе нам не поверят.
– Да, сейчас, – спохватился князь Оболенский, расстегнул поясную сумку, достал тугой свиток и протянул Марии Ярославовне.
Княгиня развернула грамоту, присмотрелась. Кивнула:
– Почерк матушки. Пишет она, супруг мой, что помнит о тебе и любит тебя. Что все будет хорошо.
– Сторонников князя Серпуховского и Софьи Витовтовны становится все более, – сказал Федор Басёнка. – Князья и бояре готовы собраться под твою руку, государь!
– Пустые слова, – покачал головой свергнутый правитель. – Я принес клятву верности государю Дмитрию. Обратного пути более нет. Своего слова я нарушать не стану.
– Но государь, вся земля русская молит тебя о спасении! Ты должен вернуться!
– Клятвопреступник не может стать Великим князем, бояре. Я дал клятву верности Дмитрию Юрьевичу. Либо я служу ему, либо я – лжец и мне не место на троне.
– Но ты уже есть законный государь! – несмотря на правильные слова, в голосе князя Оболенского сквозила, однако, сильная неуверенность. – Ты должен отправиться с нами и встать во главе дружины, каковая свергнет предателя. Многие князья и бояре готовы прийти под твой вымпел…
– Как законный князь Вологды, я обязан творить суд над ее жителями, по справедливости разрешать их споры, карать преступников и оправдывать невиновных, – спокойно ответил Василий Васильевич, поправил повязку на глазах и нащупал руку свой супруги: – Пойдем, Мария. Нам надобно поспеть в город.
Корабельщики остались возле ладьи, и, когда князь с княгиней удалились достаточно далеко, женщина спросила:
– Что это было, Васенька? Они и вправду желают вернуть тебя на московский стол или сие есть какой-то странный обман?
– Ты помнишь, я сказал тебе, что предать свергнутого государя уже невозможно? – ответил князь. – Похоже, я ошибался.
27 июля 1446 года. Вологда, княжеский детинец
Знатные просители еще несколько раз навещали Василия Васильевича в его тихом уединении – князья Сакульский и Рябовский, Чуховской и Микулин, бояре Шитаревы, Кобылины, Захарьины и многие иные. Все они дружно жаловались на притеснения Шемяки и его самовластие, хвалили благостное и безмятежное правление Василия – и умоляли законного государя вернуться на московский стол!
Князь им всем внимал, даже жалел, однако же неизменно отвечал одно и то же: он связан присягой на верность! Клятвой, данной своему брату о вечном повиновении и службе! И нарушить данного слова – не в силах.
* * *
Двадцать седьмого июля в Вологде случилась радость – ее посетил святой старец Мартиниан из Ферапонтова монастыря. Знатный гость провел службу в Успенском соборе, после чего милостиво согласился на трапезу в покоях управляющего городом князя.
Снисходя к почетному званию святителя, обед подали постный: соленая семга, копченая осетрина, заливная щука, жареная ряпушка, расстегаи с капустой, медом, грибами и лесной ягодой, изюм и курага, ревень и яблочная патока.
Старец благословил стол и жилище, в коем пребывает, и, сев к столу, завел наставительную беседу, с видимым удовольствием при том угощаясь:
– Господь наш Иисус каждому назначает свой крест, – поведал он, накладывая на кусок черного ржаного хлеба розовую пластинку семги. – Смерды несут тягло, давая нам хлеб и скот, кузнецы копают и варят железо, выковывая мечи, бояре берут сей хлеб и мечи и идут на Берег, обороняя смердов и горожан от разбойной нечисти, князья следят за порядком, творя суд и назначая свои сроки для той или иной службы, а мы, скромные служители господа, молим небеса о том, чтобы всевышний даровал нам всем достаточно сил для исполнения сего предназначения.
– За что тебе низкий наш поклон и благодарность, отче, – поспешила поблагодарить его Мария Ярославовна. – Мы составим вклад для твоей обители, дабы ты и впредь не забывал нас в своих молитвах.
