Книга Месть княгини Софьи , страница 15. Автор книги Александр Прозоров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Месть княгини Софьи »

Cтраница 15

– Это потому, что она – ведьма! – зло прищурившись, неожиданно громко заявил Василий Юрьевич: – На Руси всем ведомо, что Софья Витовтовна – чаровница, ведьма литовская! Заворожила она тебя, отец! Заколдовала, заморочила!

– Разве сие есть оправдание, сынок? – Опустил свой меч на колени князь Юрий Дмитриевич. – Разве от того измена моя рассеется? Разве от того подлость подлостью быть перестанет? Али государь Василий от того из ваших старших братьев в обычные чужаки переменится? Ты ныне воевода успешный и умелый, мой храбрый мальчик. Вот ответь, простишь ли ты боярина, каковой измену свою ведьминым наваждением оправдает?.. Молчишь? Вот то-то и оно! Своим братом со смертного одра я назначен судьей справедливым греху своему! По чести и по совести карой главному преступнику я избрал лишение оного великокняжеского престола. И во искупление греха своего требую от вас сию волю признать!

– Выходит, все минувшие напасти случились из-за твоей любви, батюшка? – Младший из княжичей вздохнул и покачал головой. – Софьины скандалы, походы и битвы, доброта твоя к Василию Васильевичу? Надо же… А ведь в сказках любовь завсегда к радости и счастию ведет…

– Тебе бы токмо сказки читать да о любви мечтать, – скривившись, хмыкнул Василий Юрьевич. – Красавчик ты наш…

Юный Дмитрий, резко повернув к нему голову, заметно порозовел лицом, отчего на щеках проступил нежный пушок. И уже через миг он сделал три шага вперед, взял саблю с коленей отца, дернул рукоять, полуобнажив клинок, и положил ладонь на сверкающую сталь:

– Ныне клянусь пред оком Яриловым, пред огнем родовым, пред землей материнской, клянусь на мече отцовском чтить государя нашего, брата моего Василия ако родича старшего и господина и никогда не искать московского великокняжеского стола! Если я нарушу сию свою клятву, то пусть сталь холодная напьется моей крови, не проявляя ко мне никакой жалости!

Княжич разжал кулак и отступил к окну. Слизнул проступившую на ладони кровь, негромко удивился:

– Острая…

– Теперь многое становится понятно, батюшка… – задумчиво произнес второй Дмитрий. – Это ты единолично державу нашу русскую выстроил. Ты дружину великокняжескую в походах возглавлял, ты города к повиновению приводил и победы ратные добывал. Мне всегда странным казалось, отчего всегда ты столь покорным и смиренным пред братом своим чахлым становился? Ан, выходит, ты не Василию Дмитриевичу служил, а княгине Софье Витовтовне! Ей победы приносил, ей славу свою жертвовал, ей семя свое отдавал. И через ее чрево еще один брат у нас, оказывается, живет… – Дмитрий Юрьевич подступил к креслу и встал рядом с отцом. – Твоя мужественность достойна восхищения, батюшка. Ты рождаешь только сыновей.

– Ты говоришь об этом так спокойно, Димка?! – Княжич Василий кинулся к креслу с другой стороны, схватился за спинку, горячо выкрикнул: – Ты согласен добровольно отречься от титула, каковой всем нам принадлежит по исконному наследному праву?!

– Если сия клятва успокоит совесть нашего батюшки в этом мире и дарует ему покой в мире грядущем, то да, я отрекаюсь, – спокойно ответил Дмитрий и положил ладонь на все еще полуобнаженный парадный клинок: – Ныне клянусь на мече отцовском чтить старшего брата моего Василия и никогда не искать московского великокняжеского стола! Отныне и до века! И если я нарушу таковую клятву, то пусть сия сталь холодная напьется моей крови, не проявляя ко мне никакой жалости!

– Нечто вы обезумели, братья, свою родовитость так просто на сторону отдавать?! – В изумлении развел руками Василий, отступил от кресла, с силой потер кулаком высокий лоб и вдруг расплылся в кривой усмешке, махнул кулаками в воздухе, в полный голос закричал: – Хотя нет, нет, я все понял! Вы же оба младшие, Дмитрии, вам все равно! Вам и так никогда не получить великокняжеского стола! Вам все равно, вам в этих спорах места нет… – Недавно удачно проявивший себя воевода круто повернулся к окну, уперся лбом в холодную радужную слюду. Немного так постоял, ругнулся себе под нос и вдруг резко повернулся к отцу. – Но ведь я‑то старший, отец! Старший в роду я, батюшка, я! Я старше не только обоих Дмитриев, но и Василия московского, Софьиного сына, я тоже старше! Великокняжеский стол по праву должен быть моим!

– Ты кое о чем забыл, мое возлюбленное чадо. – Медленно покачал головой Юрий Дмитриевич. – В местническом счете не токмо отцовское родство значение имеет, но материнское тоже. Обычно его не замечают, ибо жены мужей своих завсегда худороднее. Но с Василием московским дело совсем иное. Софья Витовтовна есть дочь Великого князя Витовта, внучка Великого князя Клейстуна и внучка тракайской богини Беруты. В ее жилах течет кровь, величием своим даже моему отцу ничем не уступающая! Посему, при равной знатности по линии отцовской, по крови материнской ты своему брату уступаешь колена три, коли не более. Тремя годами возраста тебе стольких ступеней в суде местническом не одолеть. Даже если происхождение государя не по Великому князю Василию считать, а по мне, он все едино сильно знатнее тебя выходит! И посему я требую от тебя смирения, сын. Смирения пред старшинством государя Василия и пред моей отцовской волей!

Князь Юрий Дмитриевич Звенигородский крепко взялся за ножны своего меча, поднял его перед собой на вытянутой руке и сурово выдохнул:

– Клянись!

– Он мой брат! – зло оскалился Василий. – И я его старше!

– Но он потомок Витовта и Беруты! – повторил властитель Галича. – Ты же лишь мой старший сын. И потому клянись! Войны меж своими детьми я не допущу. Клянись немедля или вместо моего покровительства ты познаешь мой гнев! Клянись!

Старший из княжичей скрипнул зубами, шумно втянул носом воздух. С силой мотнул головой – однако все же шагнул к креслу. Снова глубоко вздохнул, весь скривился, но все-таки взялся ладонью за полуобнаженный отцовский меч:

– Клянусь!

– В чем? – не отступил Юрий Дмитриевич, пристально глядя старшему сыну в глаза.

– Клянусь признавать старшинство Василия московского, сына княгини Софьи, и не подыскивать великокняжеского стола! – Василий отдернул руку, стряхнул в сторону капельки крови и стремительно выскочил из горницы.


29 ноября 1433 года. Москва, Кремль, покои княгини-матери

Пробежав свиток глазами, Софья Витовтовна, слегка наклонив голову, неуверенно потеребила гусиное перо. Затем решительно макнула его в чернильницу, размашисто подписала грамоту. Подумала еще немного, отошла к печи, открыла дверцу и бросила письмо в топку. А следом – и перо. Снова вернулась к пюпитру, встала за ним. Замерла, вглядываясь в яркий прямоугольник близкого окна.

В дверь осторожно поскреблись. Выждали. Затем створка медленно приоткрылась. Снова ненадолго замерла – и распахнулась уже полностью. Кривобокий чернобородый мужчина с перехваченной широким ремнем охапкой дров вытянул шею и, убедившись, что правительница не оглядывается, решил прикинуться невидимкой: слегка поклонился, пробрался к печной кладке, неслышно ступая по толстой кошме мягкими валенками. Присел, как можно тише извлек из охапки пять поленьев. Открыл створку, бросил деревяшки в пламя, закрыл печь, выпрямился. Еще раз осторожно посмотрел в спину княгини-матери, отступил к двери. Оттуда торопливо поклонился и закрыл дверь в светелку.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация