Бриджид резко повернулась на пятках.
— Я дальше не пойду. Посмотри. К несчастью, ты был прав — тут действительно водятся пауки.
Из-за ее плеча я увидел огромного паука, неприлично раззявившего все свои восемь ног в самом центре блестящей паутины. На паутине было написано «No pasaran»; впрочем, возможно, надпись мне только глючилась. Не то слепая, не то неграмотная бабочка, пафосная, словно из салона Тиффани, влипла прямо на наших глазах.
Мне вспомнился день, когда я узнал, что Наташа улетела и я, значит, зря проделал такой путь. Я вздохнул и сказал:
— Пойдем назад.
— Oui, c’est juste, mais…
[53]
— Что «mais», Бридж? Ты посмотри, какой паучище!
— А ты посмотри на то, что за пауком. Видишь? Всего несколько метров — и мы будем на поляне. Там трава, там больше света, больше… больше света и воздуха.
— Гм… Давай попробуем его обойти. Как ты думаешь, эту тропу кто-то специально проложил? В смысле, она не из-за дождей образовалась? То есть не только из-за дождей…
— Конечно, нет. Тут не обошлось без мачете.
Чаща за пределами тропы действительно казалась совершенно непроходимой.
— Чертовы пауки, — пробормотал я. — Хорошо бы их всех уничтожить.
Однако такой ход мыслей показался мне недостойным продвинутого примата, и я решил не опускаться до уровня членистоногих. Внезапно у меня созрел план. Я достал из рюкзака блокнот и вырвал из него древний Список Важных Дел. Вот что в нем было:
полторы банки маринованных помидоров
полбанки стручковой фасоли
1 красный перец
кедровые орешки
базилик
кус-кус [по всей вероятности, я собирался готовить для Дэна]
медицинская страховка?
прикладные программы?
туалетная бумага
позвонить:
Ваните
маме
папе?
Я тщательно скомкал Список и заговорщицки посмотрел Бриджид в глаза:
— Понимаешь, что я задумал?
Бриджид мрачно кивнула.
— Я пробегу, затем ты. Ясно? — Вот он, настоящий смелый поступок. Спасибо судьбе за «абулиникс»! И за отвар спасибо! (Если, конечно, к вечеру я не отброшу коньки от этого сочетания.)
— Да, но давай… — начала Бриджид.
— Что?
Собственная смелость трепыхалась у меня в кулаке, и я не собирался ее выпускать. Однако прежде, чем я успел хоть что-нибудь сообразить, мы уже стояли на коленях в грязи и целовались как сумасшедшие. Я елозил руками по волосам и ушам Бриджид, она делала то же самое со мной. Скоро мы перестали понимать, где чей язык, где чьи губы и где чьи десны; под воздействием хаоса слизистую упругую твердь выворачивало, взрывало и плющило. Кажется, никогда еще я так классно не целовался — разве что в четвертом классе, в часовне, со Стефани Петтигрю. Тогда поцелуй длился всего секунду — секунда сначала растянулась, как пружина, но потом, когда все же прошла, снова сжалась, чтобы втиснуться на свое место в потоке времени.
— Вау! — выдохнул я. — Настоящий бельгийский поцелуй. Французы отдыхают.
— В Бельгии такого точно никогда бы не произошло!
Мы продолжали в том же духе. Несомненно, между нами возникла пресловутая «химия» — этим словом бросаются все кому не лень, но никто не может дать точное объяснение.
Наконец я встал — насколько позволяла растительность — и снова морально приготовился к штурму.
— Если погибну, прошу считать меня пламенным борцом за мировую справедливость.
— Не волнуйся, посмертная слава тебе обеспечена. Всемирная паутина пополнится твоим мемориальным сайтом.
— Вот только не надо про паутину.
— Хорошо, отныне я забыла это слово.
— Бридж, ты представляешь, как мы вляпались?
— Нет. — Глаза ее наполнились слезами, она вымучила улыбку. — Не представляю.
— Поехали.
Я досчитал до трех, потом до четырех (четные числа все же лучше), швырнул бумажный комок в угол паутины и подождал, пока безмозглое чудовище метнется к добыче. С воплем «Ааааааа!» я понесся прямо на паутину, размахивая руками и круша нависающие ветки и как минимум еще одну паутину и в это время успевая думать — ужас, видимо, ускорил процесс получения логических выводов, — думать, стало быть, о том, что я боюсь пауков не только потому, что они волосатые паразиты, которые подкрадываются незаметно, не только потому, что они часами ждут в засаде и легко ведутся на бумажные комки, не только потому, что все они однозначно ядовитые, а еще и потому, что они волосатые, как человеческие лобки и как я сам в недавнем прошлом, а главное, потому, что у них восемь конечностей, как у пары совокупляющихся человеческих существ. И когда я, орущий, отражающий атаки листьев, вырвался на поляну, где росла трава — трава, предсказанная Бриджид, — я выдохнул, упал на колени и поцеловал мягкую землю, будто прошел курс извращенного супербыстрого психоанализа и теперь уж точно обрел адекватность — блаженную, вожделенную, полную.
Бриджид упала в мои безволосые объятия.
— Пожалуйста, Двайт, скажи, что на мне нет пауков. J’ai peur!
[54]
Мы принялись осматривать и ощупывать друг друга. Вскоре я пришел к выводу, что Бриджид особенно беспокоит обстановка у меня в районе паха. Я же, в свою очередь, очень волновался за ее груди. От пауков можно всего ожидать, думал я. Вдруг эти волосатые сластолюбцы питают пристрастие к женским соскам?
Кто-то засмеялся — не исключено, что я. Как бы то ни было, я присоединился к смеющемуся, и мы стали кататься по перистощетиннику лисохвостому пурпурному, очень кстати выросшему на склоне холма. Мне ужасно нравилось целовать Бриджид. Наконец я нашел самое лучшее применение своему рту — разве сравнится с поцелуями процесс изречения философской зауми? «Ммммммм», — стонал я, пока Бриджид не опрокинула меня на спину и не нависла надо мной.
— И ты столько терпел? Какая-то извращенная стыдливость. Я уже думала, что не нравлюсь тебе.
— Дело не во внешности. Ты такая вспыльчивая.
— У меня маленькая грудь, — философски прокомментировала Бриджид.
— Зато попка какая! И лицо. На самом деле главное — лицо. И мозг. Который находится за лицевой частью черепной коробки. Но движущий фактор — попка. А вообще все дело в том, что ты — это ты. Не знаю, как объяснить. Наверное, слова еще не придумали. Или уже забыли.
— Почему ты мне нравишься? А ты мне ужасно нравишься. Я хочу выучить разговорный английский, чтобы выражаться, как ты. Только я бы хотела выражаться более понятно. — Бриджид смотрела на меня сверху, встряхивая волосами. — Почему ты лишь сейчас сделал первый шаг?
