— Я придумала. — Алиса снова отвлекла меня от созерцания. — Давай я буду твоим психоаналитиком. Назначу тебе сеансы два раза в неделю. Я серьезно. В этом семестре у меня вполне сносное расписание.
— Но ты же моя сес… — Я с сомнением посмотрел на Алису. — Ну, не знаю. Некоторые мои излияния будут касаться наших отношений.
— Положись на меня. Я горы книг по психоанализу прочла. А главное — я с тебя денег не возьму.
— Похоже, другого выхода нет. Прилечь на твою кушетку? Тебе не кажется, что это судьба?
— Давай попробуем. — Алиса улыбалась, а мне нравилась ее улыбка. Алиса мне вообще всегда нравилась, пожалуй, даже слишком. Например, когда мы еще жили в Лэйквилле, в нашем старом доме, произошел следующий инцидент. Были рождественские праздники. Алиса дала мне и моему приятелю по порции ЛСД и велела через пару часов рассказать о своих ощущениях. Приятель (не кто иной, как Форд) вскоре полностью ушел в просмотр пинк-флойдовской рок-оперы «Стена» и, когда я попытался его отвлечь, вцепился в подлокотники, попутно — из песни слова не выкинешь — обливаясь слезами. Я же очень боялся, что меня тоже вот так проймет, и пошел искать Алису. Я нашел ее в спальне — она читала в постели, завесив полог, и полог этот, в свете недавнего эпизода с Фордом, показался мне кирпичным. А поскольку Алиса в то время была особой всегда готовой и презирающей условности и вообще сама дала мне ЛСД, я решил, что она одобрит все, что бы я ни подумал или ни сделал под кайфом. Поэтому я забрался к Алисе на кровать и попытался поцеловать ее. «Нет, Двайт, — сказала Алиса. — Ты очень славный, умный и симпатичный, но целоваться с тобой я не стану. Инцест — это табу даже для меня».
— Ты ляжешь на кушетку, — продолжала Алиса, на сей раз с катамарана, — я закурю толстую сигару…
— Видишь ли, мои проблемы во многом связаны с тобой. Как же ты будешь их распутывать? — С другой стороны, говорят, лучший способ разобраться с проблемой — усугубить ее. Чем хуже, тем лучше — в свое время любила цитировать Алиса. В ее устах фраза звучала как лозунг. — Ладно. По крайней мере не придется рассказывать о детстве, — согласился я.
— Вот и отлично. На самом деле это одна из проблем психоанализа — как психоаналитику расценивать заявления пациента? Ведь он не может проверить их правдивость… Так вот…
— Ты хочешь сказать, что лучший психоаналитик — это собственный брат или сестра?
— Ох и любишь ты обобщать! Ничего, мы и эту твою склонность обсудим. Скомбинируем когнитивный подход с более фрейдистским…
— Слушай, а разве мои склонности — это не твои склонности? Алиса, мы оба нуждаемся в помощи. Наши с тобой проблемы — будто две стороны одной медали. Как это называется по-научному?
— Феномен сверхрешительности. Мы и его обсудим. Отчасти он обусловлен тем, что мы с тобой принадлежим к социальному классу и поколению, у которого родители живут слишком долго, оставаясь при этом сильными в экономическом аспекте.
— Ты, кажется, решила устроить мне промывание мозгов по-коммунистически?
— Ни мама, ни папа не выказывают ни малейших признаков нарушения здоровья: тем более речь не идет о скорой смерти хотя бы одного из них. Возьми любую сказку: у героя или героини родители либо умерли, либо недееспособны. А иначе разве бы они находили клады и женились на принцессах?
— Ну, не скажи. Папа, например, слишком много пьет. Это опасно для здоровья. А мама…
— Папа всю жизнь много пьет. А мама… мама тоже всю жизнь. У них уже иммунитет выработался к алкоголю и взаимной нервотрепке.
— Предлагаешь их убить? — спросил я. — И взять деньги? У мамы денег все еще хватает.
— Ничего, недолго осталось — она же папе постоянно дает якобы в долг. Порождая очередную нервотрепку. Но ты ведь все равно любишь родителей.
— А ты любишь меня. И это — тоже наша проблема. У нас с тобой нечто вроде неудовлетворенного кровосмесительного…
— Будь добр, говори за себя.
— Я никогда не предлагал кровосмешения в прямом смысле слова.
— Максимум, что тебе светит, — получить от сестры психологическую помощь.
— А разве своими кушетками ты меня не соблазняешь? И разве это не нервотрепка?
— Не нейтрализованный эротический перенос типичен для клинических случаев.
— А вот сейчас ты злоупотребляешь доверием пациента. Я даже не знаю, что значит этот твой эротический перенос.
В общем, мы договорились, что я буду приходить к Алисе домой по будням, перед работой. И, словно этот договор и был для нас пунктом назначения, мы повернули к берегу. Позади, над Бэттери-парк, парили несколько воздушных змеев с квадратными головами. Хвосты их извивались как-то неестественно, словно у сперматозоидов под стеклом микроскопа.
— Да, вот еще что, — вспомнила Алиса. — Нам нужно обсудить твою работу. Это зло, которое…
— Техническая поддержка — не зло. Техническая поддержка вне категорий Добра и Зла. Ты точно не устроишь мне промывание мозгов по-коммунистически?
— Дареному коню в зубы не смотрят.
— Не слишком прогрессивная мысль.
Катамаран ткнулся в пристань.
— Кстати, Алиса, а ты-то сама с кем-нибудь встречаешься? В смысле, поддерживаешь ты отношения сексуально-романтического характера?
Этот термин — отношения сексуально-романтического характера — придумала именно Алиса. Согласитесь, уже от звукоряда всякое желание пропадает. Правда, в одном из отелей штата Колорадо функционировал некий председатель профсоюза, с которым Алиса вела — по крайней мере еще совсем недавно вела — бурную переписку на впечатляюще широкий круг тем. Она даже летала в Колорадо, чтобы с ним встретиться, — и вернулась с километром пленки, подтверждающей, что грубоватый, а впрочем, довольно симпатичный председатель действительно существует в природе. С другой стороны, в последний раз я обнаружил у Алисы в квартире только фотографии мамы, папы и двух собак, а также себя.
— Мне не хватает Джоша, — призналась Алиса.
Я сделал вывод, что грусть в ее голосе обусловлена в равных долях тоской по Джошу и сожалением, что от тоски по Джошу уже почти ничего не осталось.
— Мне тоже кое-кого не хватает, — вздохнул я.
Глава пятнадцатая
Алисин прикид наводил на мысли об эпохе хиппи — она напялила полосатые шелковые пижамные штаны и футболку с символикой почившей в бозе этно-группы и с надписью «ПОЗНАКОМЬСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ, БОЛЕЕ ДРУГИХ ОТВЕТСТВЕННЫМ ЗА ТВОЮ БЕЗОПАСНОСТЬ». Но Алиса не забыла и про толстую сигару а la старина Зигмунд — из-за входной двери на меня пахнуло тяжелым дымом.
— Как же их тяжело раскуривать, — пожаловалась Алиса с порога.
Я только тряхнул головой и вошел в квартиру.
— Садись — или можешь лечь — там, где тебе удобнее всего. Сам понимаешь, специальную кушетку я дома не держу.
