– Возможно… Сам Виталий считал, что художник в нем родился после третьего самого тяжелого ранения. Но это ранение он получил после своего тогдашнего трехдневного исчезновения. Впрочем, есть еще одно обстоятельство. По воспоминаниям Тумирея, в те дни над горами то и дело появлялось то, что мы зовем НЛО. – Гуров покрутил пальцами над головой. – Правда, в ту пору об этом мало кто слышал, и поэтому наши подумали, что это американцы испытывают какое-то новое оружие. Ну а с учетом того, какой лапши нам навешали сегодня, можно предположить, что он побывал в гостях у каких-то пришельцев.
– Маловероятно… – наморщив нос, категорично помотал головой Стас. – Это фантастика в чистом виде.
– Если не учесть еще одного момента! – Лев замолчал, глядя на своих собеседников.
– Ну, ну, ну! – разведя и потрясая руками, выпалил Крячко.
– Когда я второй раз ездил на Грачихинский бульварчик – ты тогда был в Проклове, – Линкс мне рассказал о том, что среди работ Лунного был один очень необычный сюжет. Он нарисовал что-то наподобие интерьера летающей тарелки и три человекообразные фигуры на фоне иллюминаторов, мониторов и прочего. Эту картину у него купил какой-то американец. Вот тут и задумаешься – а с чего это Лунный вдруг какую-то фантастику рисовать надумал?
На какое-то мгновение в кабинете повисла тишина.
– Ну, вот, мент родился! В смысле, наш коллега… – издав саркастичное «хе-хе!», объявил Крячко. – Знаешь, Лева, версия о похищении Лунного «тарелконавтами» мне кажется полной лажей. Хотя ладно, вопрос этот спорный – отложим его. Меня другое интересует. Тамошний участковый, если помнишь, про местного батюшку рассказывал, как тот приходил к Тумирею. Вроде того, побыл перед картиной и молча ушел. Как считаешь, с ним что могло случиться?
Гуров удивленно взглянул на приятеля и чуть снисходительно пояснил:
– Так об этом-то, когда мы шли, Тумирей тоже рассказывал! Ты что, не помнишь? А, ну да, ты в это время дискутировал со Снякунтиковым, поэтому не слышал… В общем, Тумирей считает, что отец Николай, хоть и имеет сан священника, но реально в Бога до того визита не верил. Он был просто церковным, так сказать, «менеджером», который за зарплату формально выполнял все необходимые ритуалы. А в тот момент, когда он взглянул на Вечность, с ним что-то вдруг произошло. На него вроде столбняк напал, и он стоял перед картиной минуты три, потом молча пошел к выходу, на ходу перекрестился и пробормотал что-то наподобие: «Господи! Ты сущ, ты есть…» Тумирей считает, что, увидев картину, батюшка реально уверовал в Бога.
– А-а-а, вон оно чего! – Стас изобразил руками замысловатый жест. – Только, Лева, обрати внимание вот на что: нас здесь четверо, все четверо на «Портрет Вечности» поглазели. Так? Так. Ну, и что в нас переменилось? По-моему, ничего. Так что все эти «чудеса в решете», связанные с картиной, – не более чем коллективный глюк и действие эффекта плацебо – он так вроде бы называется?
– Нельзя исключать и этого, – парировал Лев с олимпийским спокойствием. – И – плацебо, и – шишшибо, и – буркинатто…
– А это что за хреновина? Какие-то там – шишибо, буркаканто? Первый раз слышу… Что за бред? – чуть наклонив голову набок, взглянул на него с нескрываемым удивлением Орлов.
– Что это такое? Честно говоря, я и сам не знаю. Ну, потому что эти слова я только сейчас придумал. Что ты на меня так смотришь? В каких-то языках, наверное, они тоже что-нибудь да значат… Помнишь, в «Кавказской пленнице» Балбес выдал: бамбарбия, кяры гуду? Ну, так это из той же оперы.
– А ну тебя! – отмахнулся Орлов под смех Стаса и Вольнова. – Так, друзья, сегодня же жду от вас полный отчет. Немедленно! Сейчас созвонюсь с реставраторами – пусть займутся картиной. Надо же поправить то, что было повреждено во время всех этих передряг? Вот… А вы – живенько пишите отчет!
– Есть другой вариант! – поднял руку, как ученик на уроке, Крячко. – Поскольку у тебя просить выходной – это все равно что пробовать утопиться на сухом асфальте, дай выходной нам сегодня. Тем более что с мечтой отправиться на коллективную рыбалку к нам приехал наш давний друг. Давай мы сегодня отрыбачим, а завтра утром – отчет, а потом…
– …Снова за работу! – продолжил за него Орлов, но Станислав на это несогласно замахал рукой:
– Нет, нет, работа – потом, она – не волк, в лес не убежит! Потом, если у тебя проснется совесть, дашь нам еще денек-другой выходных. Это будет в самый раз!
Проведя по лицу ладонью, Петр тягостно вздохнул:
– Ладно уж, езжайте на рыбалку, но завтра утром чтобы отчет был у меня на столе! Ясно? Та-а-а-к, а теперь надо бы позвонить в министерство, своего «лучшего друга» «порадовать»… – И он, как-то непонятно улыбнувшись, снял трубку телефона.
Месяц спустя. Расследование хищения картины из прокловского краеведческого музея наделало немало шума в искусствоведческих и оккультных кругах столицы. Сыщицкая общественность к рекордно оперативному расследованию этой кражи отнеслась одобрительно-сдержанно. Собственно говоря, никто и не сомневался, что ведущие сыщики главка Гуров и Крячко похищенное полотно найдут. А вот искусствоведы и оккультисты, всяк со своей «колокольни», отреагировали на явление необычного полотна народу достаточно бурно. Пересудов и дискуссий, вылившихся на страницы «желтой» прессы и пролившихся с экранов «желтых» телеканалов, было предостаточно. Льву и Станиславу, иногда имевшим пару минут за завтраком мельком глянуть на телеэкран (заядлыми телеманами они не были и близко), забавно было наблюдать за тем, как вроде бы солидные граждане и гражданки мололи чушь, рассуждая о колдовских свойствах кистей и красок, использовавшихся Виталием Лунным.
За эти же две недели решилась судьба «Портрета Вечности», а также других полотен Лунного. Осознав их особую ценность (как материальную, так и культурную), где-то там в верхах было решено передать их одной из крупнейших столичных картинных галерей. А взамен в Проклово отправились несколько работ столичных художников. К той поре в тамошний музей краеведения, где прошла весьма серьезная ревизия, каким-то чудесным образом начали возвращаться ранее бесследно исчезнувшие коллекции старинных монет и фолиантов, столового серебра, эмалевых миниатюр, картины и гравюры… Как выразилась по этому поводу директор музея Анна Ворчунова:
– Вот что делает угрозыск животворящий!
Ну а в картинной галерее, где «Портрет Вечности» был выставлен для всеобщего обозрения, с первого же дня экспозиции начали выстраиваться длинные очереди, в которых было немало художников, художественных критиков, аукционистов, антикваров, да и «прихватизаторов» картин из криминального мира. Вперемешку с ними стояли всевозможные прорицатели, астрологи, ясновидящие (многие из которых не видели дальше своего носа), колдуны, ведьмаки, ворожеи… Причем о роде занятий многих из них можно было догадаться, и не спрашивая об этом. У одного на плече сидел филин, у другого – вещий ворон, третий вообще заявился со своей любимой гадюкой… Выходили посетители тоже каждый со своим впечатлением и настроением. Кто-то полотном восхищался, кто-то возмущался (безобразие – сколько ни пялился на изображение, «третий глаз» на затылке так и не прорезался!), кто-то сохранял скучающее равнодушие – поду-у-у-у-маешь, видывали мы кое-что и покруче, типа Пикассо и Дали.
