– Я тоже, – признался я. – По-моему, никто не верит. Это похоже на фантастическое вранье.
– Это и есть фантастическое вранье, – отозвалась Сэл очень серьезно. – Это вовсе не чудесное место, где мальчишки могут играть, находить приключения и всегда оставаться маленькими. Это место убийства, а мы все – просто солдаты в войне Питера.
Я зашаркал ногами, не зная, что на это сказать. Не то чтобы все это не приходило мне в голову раньше – я даже кое-что из этого говорил Питеру. Но я был его первым избранным, его любимцем, его правой рукой.
И я не мог – по крайней мере пока не мог – вслух сказать другим мальчишкам, что Питер – чудовище.
– Так было не всегда, – сказал я. – Я имею в виду – с пиратами. Мы совершали на них набеги, но они никогда потом нас не искали.
– А что изменилось? – спросила Сэл, пристально глядя на меня.
Ответ она знала не хуже меня.
– Разве здесь не лучше, чем есть крыс и каждый день быть битой? – крикнул я, внезапно снова разозлившись. – Хочешь вернуться к этому? Потому что Питер тебя туда отправит. Я собирался о тебе позаботиться и сказать, чтобы он разрешил тебе остаться, но если тебе здесь не нравится, тогда я не стану мешать тебе вернуться к той жизни!
Я утопал к дереву, не дожидаясь ее ответа. Да и вообще, что она знает об острове и Питере? Она тут совсем недавно, и она даже не мальчишка, хоть и прикидывалась им. Питер сказал, что девчонкам на острове не место. Правила устанавливает он, и мне следовало бы самому вернуть ее в Другое Место.
И если на то пошло, то и Чарли тоже. Ему начал нравиться остров – даже слишком. Он еще никогда не был таким довольным, как сейчас, когда мы оказались только впятером, без ворчания Питера и злобных взглядов Щипка. Его мать по нему тоскует. Наверняка плачет каждый вечер. Мне надо вернуть его домой.
Вот только он уже стал частью моего сердца, и мне не хотелось его отпускать. И Сэл тоже.
Значит, я эгоист? Я такой же, как Питер?
Может быть, немного.
Но мне необходимо было считать, что я лучше Питера. Я не готов жертвовать другими, чтобы развлечься. Я не забываю их, как только они уходят.
Значит я лучше, так? Я хочу, чтобы они были рядом, просто потому что их люблю.
Хотя, конечно, именно потому что я их любил, Питеру понадобилось их у меня отнять.
* * *
Через девять дней после пиратского нападения в горах Питер снова появился в лагере. Никто не подпрыгнул и не окружил его, когда он заявился, словно возвратившийся герой. Мы играли в игру с палочками, которую придумала Сэл, и сначала даже его не заметили.
Сэл сделала на земле коробочки из палок на разном расстоянии друг от друга – некоторые рядом, другие – далеко. Все мальчишки по очереди пытались пропрыгать по всем коробочкам, не пропустив ни одной и не сдвинув палки. Я был выше всех и ноги у меня были самые длинные, так что я легко выигрывал, хотя Грач вроде как обиделся, что он ниже, и пытался компенсировать это, прыгая выше.
Чарли приходилось труднее всего, как самому маленькому, и мы все одобрительно закричали, когда ему удалось пройти две коробочки подряд.
На костре на ужин жарились три кролика, и запах готовящегося мяса смешивался с общим смехом, так что мы словно дома были.
И тут появился Питер – и поляну словно тучей накрыло, и ощущение дома исчезло. Улыбки погасли – даже у Кивка, который прежде преклонялся перед Питером.
Но так было, когда Туман еще был жив – а Питер не помог Кивку похоронить брата. Похоже, ему не было дела до того, что брат-близнец Кивка умер, хотя они прожили на острове дольше всех, не считая меня. Из-за этого Кивок перестал восхищаться Питером, а Грач подражал Кивку почти во всем.
А Сэл и Чарли еще раньше перестали восхищаться Питером.
И вот, когда он обвел нас всех взглядом и сказал:
– Что это с вами со всеми? Разве вам не хочется узнать, где я был? – все смотрели на него молча.
– Я искал нам новый дом, – объявил Питер. – Нашел дерево намного лучше, ближе к прерии.
– С этим деревом все нормально, – сказал я. Мне не хотелось так резко ему возражать, но переселение ближе к прерии и Многоглазам не показалось мне хорошей мыслью. – Мы жили в этом дереве с тех пор, как сюда пришли.
– Но теперь нас так мало, – объяснил Питер. – И мне не позволено приводить новых мальчишек, потому что ты такой зануда, Джейми.
Тут остальные четверо вопросительно на меня посмотрели. Конечно, я никому не говорил, что спорил с Питером насчет новеньких. По возможности я скрывал наши с Питером разногласия.
На самом деле Питер мог отправиться за новыми мальчишками, пока столько дней отсутствовал. Я ничего не смог бы поделать, даже если мне это и не нравилось. Но он этого не сделал, а потом заявился и сразу же пожаловался, что я не даю ему собрать новых товарищей для игр. Я не понимал, зачем ему это.
Мне не нравились мои собственные мысли. Мне показалось, что Питеру захотелось начать заново и что он решил избавиться от всех мальчишек (и от никчемной девчонки заодно), скормив их Многоглазам. А потом сказать мне, что ему придется идти и искать новеньких, потому что всех остальных съели.
– Мы не станем перебираться ближе к прерии, – сказал я. – Это слишком близко от Многоглазов и слишком близко от пиратов.
– Ну, пираты уже показали, что готовы искать нас на острове повсюду, так что по-моему это не считается. Знаешь, Джейми, меня их храбрость удивила. Не думал, что их на такое хватит. Наверное, тот старый толстый капитан их удерживал. Когда они напали на горе, я был просто поражен. Хотя когда удивление прошло, было вроде даже здорово вести бой, который планировали не мы. Наши налеты стали какими-то предсказуемыми.
Кивок кинулся так быстро, что я ничего не успел сделать. Только что он стоял рядом со мной, а через миг – уже нет, и у Питера не было шансов защититься, ни одного.
Я всегда считал Питера сообразительным и умелым бойцом, но, теперь глядя, как Кивок его колотит, я не понимал, почему так думал. Он всегда побеждал пиратов – но почти всегда бился с пиратами, которые были старше и медлительнее, чем он. С молодыми и опасными сражался я.
Питер вообще никогда не дрался с мальчишками. Он наблюдал за Битвами, и никто из них не смел затеять с ним драку, потому что они все его обожали.
Так было раньше. Теперь большинство погибли, а оставшиеся больше его не обожали.
Кивок сшиб Питера с ног и колотил его по лицу. Кивок всегда так делал: наваливался на противника и бил, пока тот не переставал соображать. Кажется, Питер был так ошарашен, что даже не мог сопротивляться.
Я оттащил Кивка с Питера, хотя он продолжал махать кулаками и лягаться.
– Нет, Джейми! Нет! Я его убью! Убью!
У Питера пошла кровь из носа. Он осторожно потрогал свой нос, словно не веря, что его повредили.
