«Вместе»… Питер не понимал, что это такое, на самом деле. Ему нравилось, чтобы все мальчишки ходили скопом, но он не любил делиться – и ему совершенно не нравилось, когда мальчишки объединялись, чтобы сделать что-то без него. Ему нравилось сеять раздоры, вызывать драки – и, как я вдруг понял, именно поэтому он сам никогда не играл в Битву. Ему гораздо больше нравилось смотреть, как мы носимся и раним друг друга. Если мы причиняли боль друг другу, даже в игре, тогда нам никто не мог нравиться больше других – только он сам.
На шестой день Сэлли села и нахмурилась, когда я начал менять ей компресс.
– Неужели нельзя не класть туда эту вонючую штуку? – проворчала она.
– Если тебе нравится жить, то нельзя, – ответил я. – Эта вонючая штука, похоже, спасла тебе жизнь.
– А Грач сказал, что это твой волшебный отвар меня спас, – возразила Сэлли, и глаза у нее заблестели.
Было приятно снова видеть этот блеск, знать, что Сэл почти в норме.
Кивок, умевший шить, сделал новые штаны из оленьей шкуры, доходившие до колен, и рубашку им в пару, отделанную по краям серебристым волчьим мехом. Это были самые удачные его вещи – и он утром преподнес их ей, с алеющими щеками.
Сэл очень мило его поблагодарила, тоже зарумянившись, а потом попросила, чтобы все ушли, чтобы ей можно было переодеться в подарок Кивка.
Она мылась и переодевалась, а мы вчетвером стояли перед деревом, смотрели в небо, и старались не задумываться о том, что происходит внутри.
Когда она крикнула нам, что уже можно заходить, на ней был ее новый костюм – и она сидела, привалившись к стене. В ней появилось что-то новое, как я заметил спустя несколько минут. Она перестала перетягивать грудь, и теперь стало отчаянно очевидно, что она на самом деле девочка.
Грач и Чарли вроде бы ничего не заметили, а вот Кивок изо всех сил старался не смотреть на Сэл, а я заставлял себя смотреть прямо ей в лицо.
– Что-то тебя спасло: отвар, или листья, или просто везенье, – сказал я, и посмотрев на ее грудь, почувствовал, что краснею.
Мне надо было прекратить эти глупости. Она просто Сэл, мой друг Сэл – да и на самом деле ее округлости были такие маленькие, что она мало чем отличалась от паренька.
Но они были. И она совершенно определенно была не парнем.
Кивок, Грач и Чарли ушли наружу – и мне было слышно, как они смеются, увлекшись какой-то игрой. Было приятно слышать, как Кивок смеется, хотя глаза у него не смеялись: в них задержался призрак Тумана.
– Джейми, а ты помнишь свою мать? – спросила Сэл.
Я изумленно на нее посмотрел.
– Мать? Нет.
– Иногда, когда ты чем-то занят, то напеваешь себе под нос песенку, как вот только что, – объяснила Сэл. – Я подумала, что ты мог ее услышать от матери.
Я даже не замечал, что пою – и мне стало интересно, бывает ли такое часто, а другим мальчишкам просто не пришло в голову мне об этом говорить.
– Я ведь говорил тебе, что появился здесь давно, Сэл, – сказал я, почему-то разозлившись. – Я не помню свою жизнь до острова.
– Уверен? – спросила она.
– Да, я же тебе сказал. Считаешь меня лжецом?
Она не дрогнула. Похоже, ее нисколько не пугал мой гнев.
– Я просто подумала, что ты можешь на самом деле помнить, но не говорить, чтобы Питер не злился.
Я начал было отвечать, что мне наплевать на то, что Питер об этом думает, что я делаю все, что захочу.
Но ведь на самом деле это было не так, верно? Я не делал все, что захочу. Я делал то, что считал правильным и старался, чтобы Питер был доволен, чтобы он все не разрушил.
Я на три недели стал его заложником, чтобы он не приволок на свой остров новых мальчишек, и чтобы защитить Чарли и Сэл от его ревности.
И я действительно помнил кое-что из Другого Места.
Песню.
Широко раскрытые остановившиеся голубые глаза и алый рот, разрезанный улыбкой там, где его не должно было быть.
– Я не люблю об этом говорить, – сказал я.
Я закончил ей перевязку и собрал грязное, чтобы вынести и постирать.
– Ты хороший отец этим мальчишкам, – сказала Сэл. – Я подумала, что ты научился у кого-то, кто заботился о тебе.
– Я им не отец, – возразил я резко. – Я так о себе не думаю. Мы тут на острове в счастливую семейку не играем. Мы просто вместе работаем.
– Ты за ними присматриваешь. Ты о них заботишься. Именно так делает отец – по крайней мере, это ему положено делать. Мой только бил меня и мою мать, пока я не сбежала. После этого у него для побоев осталась только моя мать, – сказала Сэл.
Кажется, ее это не печалило – и она не добивалась, чтобы я ее пожалел. Это была просто констатация фактов, но мой гнев схлынул.
– А ты свою мать любила? – полюбопытствовал я.
– Когда была маленькая – любила, – ответила она. – А когда стала старше, то стала ненавидеть за то, что она позволяет ему делать мне больно.
– Может, она боялась пытаться его остановить.
Почему-то мне захотелось защитить маму Сэл.
– Я не боялась, – возразила она. – Я на него кричала. Я ему перечила. Один раз ударила его разбитой бутылкой, так что он был весь в крови. Если маленький ребенок так может, почему моя мать не могла встать между нами?
Я не знал, что на это сказать. Я сразу себе это представил: малышку Сэл с темными кудряшками и синими глазами, разъяренную и щуплую, с синяком на скуле и горлышком от бутылки в руке.
– Ты это делаешь для мальчишек, – продолжила Сэл. – Встаешь между ними и Питером. Заботишься об их безопасности. Потому что он опасный, этот остров. Он вовсе не такой, какой обещал Питер – какой я ожидала.
– А что ты ожидала?
Она пожала плечами и беспокойно дернула лежащими на коленях руками.
– Вроде рая, наверное. Счастливое место – чистое, светлое, где все друг к другу добры, и еды вдосталь. Я три года ела крыс или плесневый хлеб, который удавалось стянуть с тележки. Если у меня что-то появлялось – пенни за начищенные башмаки или яблоко, которое сгнило меньше чем наполовину – какой-нибудь мальчишка побольше приходил и старался у меня это отнять. Мне все время приходилось драться, каждый день – просто чтобы не умереть. Я дралась, когда Питер меня нашел – била мальчишку постарше, который хотел забрать мою кепку.
– Вот почему он тебя выбрал, – понял я. – Он увидел тебя в драке, решил, что у тебя хорошо выходит, и захотел взять сюда.
– Я подумала, – сказала она и глубоко вздохнула, – подумала, что Питер зауважал меня, потому что я не дала тому мальчишке мной помыкать. Он сказал, что я похожа на мальчишку, который заслужил приключения. Только я поначалу не поверила ему насчет острова.
