– Но тут же просто дырка в земле, – проговорил я, и сам услышал, как плаксиво это прозвучало.
– Нет-нет, не просто! – возразил он с таким жаром, что я снова ему поверил. – Это волшебство, и только мы знаем, что оно тут.
Он подошел ко мне, обнял за плечи и указал вверх, за вершину дерева. Дерево было очень большое – больше некоторых городских домов, – а прямо над ним горели две звезды. Одна была очень яркая, а вторая – поменьше.
– Оно вон из-за той звезды, – сказал он, – второй, что справа. Эта звезда сияет над моим островом и над этим деревом, и если ты зайдешь внутрь, то выйдешь уже на острове.
Наверное, он увидел, что я сомневаюсь, потому что предложил:
– Я зайду первым, а ты за мной.
Мне показалось, что так стало немного лучше. Если он заходит первым, значит, не будет стоять у дыры, сыпать на меня грязь и смеяться – что казалось вполне вероятным. Он подскочил к дыре и скользнул внутрь так быстро, что я его почти не увидел. Я стоял на месте, не зная, лезть ли за ним: вероятность обмана все еще оставалась.
Его голова вынырнула из дыры, словно чертик из табакерки, и зеленые глаза засияли в свете звезд.
– Ну же, Джейми, за мной! Иди за мной, и ты никогда не вырастешь!
Я сделал шаг, и еще один – а потом оказался внутри, и земля вокруг меня словно бы сжалась.
* * *
Сначала меня разбудили крики и улюлюканье, а потом ветер принес запах моря, опережая их. Они ошалело вывалились из леса на поляну, и многие повалились прямо на месте, как только увидели дерево.
Я сел и ухватил за лодыжку Тумана, который шел мимо вприпрыжку, переполненный русалочьими песнями.
– Где Питер?
– Отправился в Другое Место, – ответил Туман. – Сказал, что надо найти новых мальчишек вместо Гарри и Дела.
Я отпустил Тумана, а он рухнул на колени, а потом ничком и захрапел, еще не успев ткнуться носом в землю.
Питер отправился в Другое Место без меня… опять. В прошлый раз он притащил Щипка, прекрасно зная, что я этот выбор никогда не одобрю. Теперь стало ясно, что это было сделано для того, чтобы найти мальчишку с нужным характером – такого, который спокойно перережет горло пятилетке.
Я снова уложил Чарли (поднятый парнями шум заставил его сесть, протирая глаза), и вскоре он уже спал, как и все остальные. Воздух наполнился сонным дыханием мальчишек, их сны припорошило светом луны.
Я не спал весь остаток ночи, наблюдая за этим холодным глазом и гадая, с какими мальчишками Питер вернется на этот раз.
* * *
Их оказалось трое, а не двое, чтобы заменить Гарри и Дела. Лишний, как я догадался, должен будет заменить того из нас (Щипка или меня), кто проиграет Битву. Питер решил избавить себя от лишнего путешествия.
Первого звали Грач, и он был похож на Кивка и Тумана: маленький, энергичный, драчливый. Очень скоро он стал постоянным участником их игр и драк, словно их с рождения было трое, а не двое. Не успели мы опомниться, как стали говорить «тройняшки», а не «двойняшки».
Второй паренек был Чуток: мы прозвали его так, потому что он оказался худым, неразговорчивым и в целом более задумчивым, чем те мальчишки, которых обычно выбирал Питер. В конце концов мы нашли бы применение и для паренька вроде Чутка, вот только вряд ли он смог бы долго продержаться с такими-то качествами. По крайней мере, так я сказал себе позже, когда его хоронил.
А третьим мальчишкой был Сэл. Сэл носил коричневую кепку на коротких черных кудряшках, и синие глаза его всегда надо мной смеялись. Они сотнями разных способов говорили мне, чтобы я прекращал быть таким серьезным и веселился: ведь для этого остров и есть.
И при этом Сэл был еще и хорошим и добрым ко всем мальчишкам, особенно к Чарли, и это в нем мне понравилось, потому что все остальные про Чарли не помнили. Они не обижали его, но он за ними не мог угнаться – и они про него забывали. А вот Сэл про него помнил, и ждал его, и шел рядом с ним, когда малыш застенчиво показывал ему, где лучше всего копать червяков.
Очень скоро Сэл стал общим любимцем, потому что умел вести себя так, что всем было рядом с ним хорошо. Сэл умел доставить радость простой улыбкой: когда я видел блеск его мелких белых зубов, у меня в животе становилось тепло. Чуть ли не самыми счастливыми моими днями на острове были те дни перед той мерзкой Битвой, когда мы с Сэлом и Чарли уходили от остальных и бродили одни.
Питер наблюдал за всем этим и притворялся, будто все хорошо, будто его нисколько не волнует, что этот новичок отнял меня у него даже сильнее, чем Чарли. Он даже притворялся, будто Чарли не так уж его раздражает.
Он притворялся – но я видел, как он за ними наблюдает.
Он наблюдал за Сэлом и Чарли как тот подлый злобный крокодил из его истории – тот, который дожидался, когда настанет его час.
Питер привел Сэла на остров, и Сэл навсегда все для нас изменил, хоть я и не догадывался, что именно случится.
Я тогда был всего лишь мальчишкой.
Часть II
Битва
Глава 9
Я знал, что та история с сожженным пиратским лагерем принесет больше неприятностей, чем рассчитывал Питер. Он сжег их лагерь и скормил их капитана Многоглазу – и решил, что между нами и ими ничего не изменится. Мы все так же будем устраивать налеты, а они будут стараться нас убить, но все это будет весело.
Хотя никто из преследовавших Питера в тот день не выжил, остальные пираты наверняка знали, кто виноват. Я считал, что они будут знать, кого искать, когда придет время мести – и так и сказал.
– Нет! – фыркнул Питер. – Они уйдут отсюда. Уплывут куда-нибудь. Зачем им здесь оставаться? Их лагерь со всеми припасами сгорел. Я не сжег их корабль, хотя мог бы. Я его оставил, чтобы они могли уплыть и найти нового капитана. А потом они ему скажут, что он может узнать секрет, как всегда оставаться молодым, и они снова сюда приплывут, и тогда мы здорово повеселимся, сражаясь друг с другом.
Он со смехом хлопнул меня по плечу.
– А ты знал, что они думают, будто это какой-то родник? Не знаю, откуда у них такая идея, но я слышал, как они об этом разговаривали, когда поджигал их лагерь. Они решили, что выльют ром из своих бутылок и наполнят их «молодильной водой». Пираты такие тупые!
Я не считал пиратов настолько тупыми – да и вообще, как знать, не вода ли сохраняет нас всех мальчишками? Я прожил здесь уже много лет, но толком так и не понял, почему я до сих пор не вырос. По-моему, Питер и сам этого точно не знал.
