– А у меня есть острые углы?
– А у тебя что-нибудь кроме них есть?
Коннор закашливается и смеется, тряся головой и кивая.
– Я же права? – обращается к нему Валери, приободрившись.
– А это хорошо? – спрашиваю я, не уверенная, надо ли обижаться.
– Да, – говорит Коннор.
– Иногда, – одновременно с ним отвечает Валери.
– Ну, так или иначе, – говорю я, надеясь переключить разговор на другую тему. – Бонни, судя по всему, не так постоянна, как я думала.
– Даже у самых уравновешенных людей случаются разные периоды, – говорит Валери. – Жизнь никого не щадит. – Она отпивает из чашки и стучит пальцем по телефону. – Ребят, вы не против, если мы сейчас поедем? Мне хочется добраться до Йорка до темноты.
Я отчетливо ощущаю, что мы так и не закончили наш разговор и что я так и не сказала ей о своем нежелании, чтобы она прекращала попытки со мной подружиться. А надо ли это вообще говорить? Но они с Коннором встают, и она поднимает сумку и забрасывает на плечо; момент упущен.
Мы идем к машине вместе, Коннор берет меня за руку, а Валери смотрит в телефон. Пауза растягивается. Мы уже на полпути к машине, и тут Коннор нарочито громко говорит:
– О нет. Похоже, я забыл зубную щетку. Вы не против, если я быстренько сбегаю и куплю?
Валери пожимает плечами:
– Конечно.
Он бежит обратно к главному зданию, оставляя нас с Валери наедине, и мне приходит в голову, что с того времени, как мы вышли из машины, он так делает уже в третий раз. Возможно, это он нарочно?
Мы доходим до машины, и Валери садится на капот, отхлебывая из чашки. Сегодня солнечно и очень тепло, и я сажусь на асфальт, закрываю глаза и глубоко дышу.
Через несколько минут Валери нарушает тишину.
– Идс, а что здесь делает Коннор? – говорит она негромко.
– Я хотела, чтобы он поехал со мной. – Я открываю глаза. А что еще ответить? – А почему ты спрашиваешь?
– Просто я только что рассказывала подруге, что мы возвращаемся в Йорк, и она такая «Ви, они абсолютно точно уговорили тебя бесплатно поработать шофером, пока они катаются на потрахушки».
Наверное, мне нужно обидеться? Но Валери так забавно это рассказывает, ну и от самой мысли о том, что у нас с Коннором какие-то «потрахушки», меня пробирает смех.
– Нет, – говорю я, отдышавшись. – Он тут не поэтому.
Валери улыбается мне искоса:
– Нет? Ты уверена?
– На все сто. – Я трясу головой, подбираю камешек и швыряю оземь.
– Но вообще я понимаю, – говорит она. – В шестнадцать лет не так много возможностей… остаться наедине.
Я замечаю, что подруга называла ее Ви. Я думала, что она для всех Валери. «Ви» звучит куда дружелюбнее, как-то веселее. Я смотрю на нее, как она сидит на капоте, зажав в ладонях чашку кофе.
– Мы еще не.
Она смотрит на меня:
– Вы не что?
– Мы не занимались сексом, – говорю я.
Сестры ведь такое друг другу рассказывают? Именно так надо говорить со старшей сестрой.
– А, – произносит она.
Я улыбаюсь:
– Удивлена?
– Нет! – слишком быстро отвечает она, но потом задумывается. – Ну, вообще-то да.
Она улыбается мне с какой-то надеждой, словно переспрашивая, можно ли мне такое говорить.
– Я просто подумала, ну, вы уже давно вместе.
– Мы вроде как почти, – говорю я. – Когда только начали встречаться. Но тогда мы решили попробовать только потому, что так полагалось, понимаешь? И… в общем, вышло не очень. И мы договорились, что подождем, пока не будем готовы, и этого пока не случилось.
Это – самое личное, что я вообще рассказывала Валери.
– Какое взрослое решение.
– Ты удивлена? – спрашиваю я опять.
– Немножко, – признает она. – Прости.
Я пожимаю плечами:
– Да ничего.
– И не потому, что это ты, – добавляет она. – Просто вам по шестнадцать лет. Я в шестнадцать не была такой разумной.
Мне хочется расспросить ее: шестнадцатилетняя Валери, которую я помню, была воплощением разумности. Однако Коннор уже возвращается, и надо заканчивать разговор.
– Спасибо, – говорит Валери, спрыгивая с капота и делая последний глоток кофе. Мне не нужно спрашивать, за что она меня благодарит. Мне вообще ничего не нужно говорить. Я киваю, поднимаюсь с асфальта и возвращаюсь в машину.
Мы приезжаем в Йорк незадолого до восьми. Валери, облокотившись на оконную раму и положив подбородок на руку, молча везет нас по вечерним улицам к себе домой. Даже после нашего короткого задушевного разговора о Конноре она наверняка думает, что все это большая ошибка, что ей меня терпеть еще три дня, что я худшая сестра в мире. А ведь я ей еще даже не рассказала о Глазго.
Мне кажется, надо что-то сказать, разрядить обстановку, но я не знаю что. Коннор тоже молчит, изредка прокашливаясь. Да, какая-то неловкая поездка получается.
– Ну вот и приехали, – говорит наконец Валери.
Мы припарковались на невзрачной улице у невзрачного дома с террасой. У двери стоит статуя гномика с трубкой в руке, в окне – агитационный плакат партии зеленых.
– Очень мило, – говорю я, и Валери смотрит на меня так, словно думает, что я иронизирую. – Эм. А твои соседи дома?
– Нет, сейчас нет. Эмма осталась на ночь в библиотеке. Хло уехала домой на неделю. Говорит, там легче готовиться к экзамену, да и живет она недалеко. Ниш на работе, но, может, вернется позже, если не останется у бойфренда. Ну, пошли. – Она отстегивает ремень и открывает дверь, не глядя на меня. Может, почувствовала, что мне теперь интересно: не тот ли это бойфренд, с которым она когда-то переспала.
Я оборачиваюсь к Коннору.
– Все в порядке? – улыбается он.
Слава богу, что он поехал с нами.
– Ну, более-менее, – отвечаю я.
Мы выходим из машины и идем за Валери. Она достает ключ.
– Я покажу вам… – начинает она, но дверь распахивается, и на пороге появляется высокая фигура с улыбкой до ушей. Она, топоча, спускается по ступенькам.
– Привет! – говорит фигура, останавливаясь прямо передо мной и излучая жизнерадостность.
После душной тишины в машине это просто как глоток свежего воздуха.
– Ви! Это Иден?!
Ви.
– Ага, – говорит Валери. – А где ты…
– Я так рада познакомиться! – перебивает ее фигура, протягивая мне руку. Я в каком-то одурении ее пожимаю. – Я Эмма. А это Коннор, да? Привет!
