– Ага, – отзывается Оливер. – У меня вещей вполовину меньше, так что времени много это не займет. Плюс я хочу быть рядом во время твоей неловкой попытки подружиться с соседкой по комнате. Тебе без меня никуда. Уж я-то на дружеских отношениях собаку съел. Ты же наоборот…
Он весь сияет, глядя на меня, берет последнюю коробку книг и сумку с ноутбуком у меня с плеча и бежит вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки сразу.
Эмма следует за братом, сжимая в руках оба подписанных постера. Я в последний раз оглядываю комнату: полупустые полки, голые стены, чистый письменный стол и тумбочка, ведерко с мячиками для пинг-понга на подоконнике. Потом я выключаю свет и закрываю за собой дверь.
Когда Оливер сказал, что тоже выбрал Университет Темпл, я сначала запаниковала, забеспокоилась, что он так поступил только ради меня. Но потом вспомнила, что он мне сказал много месяцев назад: мол, возможно, мне лучше быть поближе к Эмме, одних телефонных звонков будет недостаточно. Я поняла это и не стала спрашивать: «Почему именно Темпл?» И испытала облегчение.
Самый большой сюрприз заключался в том, что мы оба выбрали основным предметом английский язык. По крайней мере, для меня это был настоящий сюрприз. Я однажды за ужином гордо об этом объявила, мы тогда пригласили к себе и Дотти, и Эмму, и Оливера. Все они едва подняли глаза от своих тарелок. Я пока не до конца уверена в правильности своего решения. Вполне возможно, меня ждет полнейшая катастрофа. Сложно сказать, а вдруг моя работа над «Жизнью после жизни» была не более чем единичным случаем. Но что, если все по-настоящему, что, если литература у меня в крови? Что, если я снова и снова буду чувствовать внутри эту переливающуюся чудесную волну тепла и света от самого процесса создания книг?..
Значит, нужно попробовать.
* * *
5 сентября, суббота.
Сегодня.
Последняя книга из трилогии «Лимонадные небеса» «Жизнь после жизни» наконец увидела свет.
Автор – Тисл Тейт, написано на обложке, как обычно. С одной только разницей: на этот раз это чистая правда. В авторском вступлении я объяснила, что внесла много правок, чтобы книга стала моей, но не переписала все папины слова до одного. Слишком нечестно было бы совсем не отдать ему должное. Но свое имя на обложке я полностью заслужила.
Обычно выход книг планируют на вторник, но «Зенит» сделал исключение и выбрал субботу, чтобы создать более праздничное настроение. Вчера по почте покупателям начали прибывать особые экземпляры по предзаказу. Вчера вечером во многих книжных магазинах прошли вечеринки под названием «Мэриголд в полночь». Я же пока нигде не появлялась. Пока рано.
Сегодня утром в печати и в сети должны уже появиться рецензии профессиональных критиков, и отклики других читателей могут начать приходить в любой момент. Я хочу прочесть каждый, от самого лестного до самого разгромного. Моя соседка по комнате Дженни из Мэриленда с факультета биологии, кажется, вообще не интересуется «Лимонадными небесами» и художественной литературой в принципе, и слава богу. Она уехала на все выходные к своей подружке, так что комната осталась в полном моем распоряжении.
Папа прислал мне уже три сообщения. Спрашивает, как у меня дела и прочла ли я хоть одну рецензию. Он хотел, чтобы я в этот день приехала домой и мы «отпраздновали» вместе, но я не уверена, что меня ждет, триумф или провал, и во втором случае предпочла бы устроить одинокий праздник жалости к себе. Особенно если учесть то, что я вроде бы вообще не спала прошлой ночью, просто глаз не сомкнула. Стоило мне закрыть глаза, как я видела Мэриголд и мою маму. Они вместе смотрели на меня с лимонадно-желтого неба, и вокруг них ярко сверкали голубые, красные и фиолетовые звезды.
Я пишу папе, что не хочу никаких спойлеров, по крайней мере пока не добыла в кафе чашку какого-нибудь посредственного кофе. Или, может быть, мне вообще взять ноутбук, выйти за пределы кампуса, угоститься роскошным до неприличия кофе с пышной пенкой и начать читать отзывы? В конце концов, день сегодня непростой. Это самый важный день в моей жизни. Я быстро надеваю оранжевый комбинезон (потому что суеверна и ничего не могу с собой поделать) и убираю волосы в кичку, когда раздается бодрый стук в дверь.
Я открываю и вижу Оливера. Точнее, Оливера в неоново-оранжевом спортивном костюме. Ярче, чем маркер. Ярче, чем дорожный конус. Ярче, чем защитный костюм. Это самая античерная одежда, в которой его только можно представить.
– Как потрясающе ужасно, да?
Он делает легкое танцевальное движение, после чего обнимает меня одной рукой, а вторую вынимает из-за спины и протягивает мне самую гигантскую коробку шоколадных конфет в форме сердца, которую я видела в своей жизни.
– Вот тебе подкрепление в этот судьбоносный день, раз уж ты решила на сегодня стать отшельником. У меня с собой в рюкзаке термос кофе с ореховым сиропом и шоколадное печенье от моей мамы. Она настояла на том, чтобы я сегодня же утром забрал для тебя свеженькие из дома.
– Я тебе открытым текстом сказала: уйди с глаз долой в эти выходные, потому что я могу превратиться в жалкую несчастную кикимору, – говорю я, притворно хмурясь, хотя сама уже прыгаю ему в объятья, вдыхаю его запах. Он пахнет кухней Флиннов, тостами, яичницей с беконом с тонкой химической ноткой новой отдушки для одежды. Я морщу нос. – Поверить не могу, что ты на самом деле купил этот костюм.
– Конечно, купил! Это же счастливый талисман для моей прекрасной дамы!
Я прижимаюсь к нему еще сильнее, и несколько минут мы целуемся, и я в тысячный раз спрашиваю себя, за что же мне так повезло, что он все еще есть в моей жизни.
Мы спокойно садимся рядом, я за стол к ноутбуку, он на мою кровать с айпадом в руках. Мы оба забиваем поисковый запрос: мое имя и название книги, «Жизнь после жизни», и одновременно кликаем на вкладку «Новости».
Рецензии сливаются и расплываются перед глазами. «Нью-Йорк таймс», «Филадельфия инкуайрер», «Ю-Эс-Эй тудэй». Я жадно читаю их по кругу. Непросто уложить у себя в голове слова:
«Свежо и увлекательно, настоящие эмоциональные американские горки».
«Тисл совсем юна, и ее проза, возможно, нуждается в определенной шлифовке, но блеск! Блеск в ней уже есть».
«Бесспорно, самая лучшая и единственно возможная концовка для трилогии о Мэриголд».
«Мне все еще противно от того, что Тейты всем соврали, но – вау! Она ведь и правда умеет писать! Видимо, это у них наследственное!»
«Убедительное и умное окончание трилогии, которую читатель забудет ой как нескоро».
Физически я, возможно, и сижу в своей комнате, читая слова с экрана, но одновременно мне кажется, что я парю над землей, смотрю на себя со стороны, сверкаю, кувыркаюсь в воздухе и вспыхиваю.
Мы празднуем победу сэндвичами с фалафелем и куриными шашлычками на обед, хотя мою порцию почти всю съедает Оливер. Я даже к шоколаду едва притрагиваюсь. Кофе мне вполне достаточно.
