Я подскакиваю, едва не переворачивая полную тарелку с жареной рисовой лапшой, – вот как безумно мне хочется поскорее открыть дверь.
– Наверное, это Лиам! – кричу я в прыжке в направлении холла, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно (что мне, разумеется, не удается).
Я с четырех часов смотрю на часы, обычно по четвергам он возвращается именно в это время, если в этот день нет соревнований по водному поло. Сейчас на часах половина седьмого. Я уже начала терять надежду.
– Лиам – это тот же самый Лиам, которого ты видишь каждый день? – спрашивает папа, приподняв одну бровь. – Как-то ты странно возбуждена.
– Ой, он… он сегодня представлял в школе один проект, который я хотела с ним обсудить. Он на тему…
Я бросаю взгляд на экран телевизора, где Шерлок разбирается в тайном сговоре в эпизоде, основанном на повести «Собака Баскервилей». Мы с папой его очень любим.
– На тему собак в литературе. От «Одиссеи» до «Оливера Твиста», «Старого брехуна», «Цветка красного папоротника», «Философского камня»… Классно, правда?
Я почти горжусь тем, как быстро родилась эта ложь. Возможно, папа и не самый творческий и изобретательный человек в нашей семье, а может быть, последние несколько лет сделали из меня такую врушку, какой я и не надеялась стать.
– Собаки, говоришь? – Папа переводит взгляд с меня на экран, по которому проносится огромная дьявольская псина.
– Ха-ха! Чудное совпадение. Надо узнать, оправдал ли его проект мои ожидания.
Пока папа не продолжил задавать вопросы, я выхожу из комнаты. Я иду по коридору, открываю входную дверь и вижу его. Он кутается в клетчатый пиджак, щеки горят румянцем, глаза сверкают в свете фонарей. Мне приходится напоминать себе, что это всего лишь Лиам, Лиам, которого до сегодняшнего вечера я видела без преувеличений не меньше тысячи раз. С поцелуями или без, это все равно тот же самый Лиам.
– Радость или гадость? – улыбаясь, произносит он. – Я решил сегодня воспользоваться входной дверью, а не мячиками для пинг-понга.
Он нервничает, или, по крайней мере, я на это надеюсь, может, я просто принимаю желаемое за действительное. Но лучше бы уж не только я стояла здесь и потела.
– Привет, – выдавливаю из себя я.
Думаю, не обнять ли его, но обычно мы так с ним не здороваемся, так что я отметаю этот вариант. Минуту мы стоим неподвижно и смотрим друг на друга.
– Итак… – Его улыбка становится все шире.
Нужно пригласить его в дом. Он может подождать, пока мы с папой закончим ужинать, а потом мы запустим очередной марафон сериалов на «Нетфликсе», как делали до последнего моего тура. Но сама мысль о том, что мы, как обычно, лежим рядом на одной кровати, – это слишком. Все то же самое, но как же все изменилось.
– Хочешь, прогуляемся? – спрашивает он.
– Да, – отвечаю я, и меня едва не уносит вниз по ступенькам от облегчения. Прогулка – нечто куда более безопасное. – Я захвачу пальто.
Я кричу отцу, что иду гулять, и захлопываю входную дверь раньше, чем он успевает что-то ответить.
Первые несколько минут мы с Лиамом молчим. Я не знаю, ведет ли он меня в какое-то конкретное место, или мы оба просто бесцельно бредем по улице только ради того, чтобы побыть вдвоем. Мимо нас по тротуару проходят два мини-привидения и одна чудо-женщина. С ближайшего крыльца нам улыбаются и строят гримасы несколько сияющих светильников Джека.
– Ты голодная? – спрашивает он.
– Конечно, – отвечаю я, представляя себе вкуснейшую рисовую лапшу, оставшуюся дома на подносе. Надеюсь, папа не забудет убрать ее в холодильник, чтобы ей можно было благополучно позавтракать наутро.
– Я хотел предложить тебе захватить по паре сэндвичей из супермаркета и посидеть на ступеньках художественного музея, но, кажется, сейчас холодновато. Как насчет «У Хуана Хосе»?
Я киваю и улыбаюсь. Это одно из наших любимых заведений в районе, мексиканский кабак, который все, кроме нас, воспринимают исключительно как место, где можно взять что-то с собой и немедленно уйти. Я почти уверена, что дело в болезненно ярких скатертях с цветочным узором и лампах дневного цвета, но по мне так это не так уж и плохо. Каждый раз, когда мы решаем там поужинать, кроме нас в забегаловке никого нет, как будто она принадлежит только нам двоим. В качестве комплимента нам всегда подают какой-то потрясающе вкусный манговый напиток. Мы ходим туда уже много лет, а я все еще не выучила его названия, но по вкусу он напоминает солнце, смех и мир во всем мире.
Мы продолжаем идти в полной тишине, но, к счастью, уже через несколько минут я замечаю желтую вывеску «У Хуана Хосе» в виде мигающего неоново-желтого сомбреро. У самого порога Лиам набирает скорость и опережает меня на пару шагов. Он открывает передо мой дверь – несколько висящих рядом колокольчиков начинают громко звенеть – и придерживает ее до тех пор, пока я не пройду внутрь. Лиам никогда раньше не открывал передо мной двери. Ни разу в жизни. Я вовсе не хону сказать, что он ленивый или самовлюбленный, ничего подобного. Просто в подобном рыцарстве до сегодняшнего дня не было необходимости, ведь мы были всего лишь лучшими друзьями. Еще один первый раз. Цветы. «Ты красивая». А теперь и дверь…
Внезапно я осознаю, что Лиам смотрит на меня, а я застыла перед входом. Смотрит с легким смущением, а еще, кажется, ситуация его немного забавляет.
– Ой, – произношу я. – Спасибо.
Мы садимся за свой обычный столик и делаем обычный заказ: шесть тако, кесадилья и буррито, все поделить на две порции. И чипсы, с двумя разными соусами: ананасовый для меня, чипотле для Лиама.
– Итак, – говорю я после того, как почти допиваю первый стакан нектара богов со вкусом манго, – что сегодня было в школе?
Я этот вопрос никогда не задаю. Точно так же, как он никогда не спрашивает о том, как мы провели день дома с отцом. Общего контекста маловато – много ребят, учителей, уроков, все это я никогда не пойму до конца. У меня все дни похожи друг на друга, а разговоры о написании книг выводят меня из себя. Поэтому мы говорим о Других вещах: о фильмах, знаменитостях, о политике, о колледже, наших мечтах. И часто обсуждаем гипотетические вопросы, любим это дело. Например, кого бы ты предпочел видеть президентом США, Майли Сайрус или Тейлор Свифт? Ты бы больше хотел смотреть до конца своих дней только экранизации Николаса Спаркса или не есть ничего, кроме шоколада, сто дней подряд? Лучше так никогда и не влюбиться или так никогда и не найти работу, которая будет тебе по душе?
Мы можем играть в эту игру часами.
– В школе нормально, – отвечает он, скрутив в колечко бумажную обертку из-под соломинки. – По математике была самостоятельная, на литературе начали читать «Гэтсби», на биологии смотрели уморительное видео о репродуктивных привычках пауков. Круче всего было, когда Брайан Бендер встал на стул и при всем честном народе в столовой пригласил на свидание Кайла Рейнольдса. Но ты ведь не знаешь Брайана… И Кайла тоже… Так что история, по-моему, теряет часть своего очарования. Кайл о своей ориентации всем рассказывает еще с начальной школы, а вот Брайан не то чтобы. Вся столовка аплодировала.
